'Когда взошла заря, Ангелы начали торопить Лота... и как он медлил... вывели его...' 'Кажется, недоверчивая улыбка зятьев несколько подействовала на слабого характером Лота, и он сам стал колебаться оставлятъ город, жалея, вероятно, имущество и не вполне уверенный в предсказании Ангелов. Поэтому Ангелы 'по милости Господней' выводят его силой' (Властов). Обращает на себя внимание также и то, что здесь впервые два мужа определенно названы 'Ангелами' (15 с.)

'один из них сказал: спасай душу свою...' На основании всего последующего контекста (18, 21, 24) в этом одном Ангеле, властно ведущем от своего лица всю дальнейшую беседу с Лотом, некоторые комментаторы усматривает 'Ангела Господня', (Ангела Иеговы) который выступал главным действующим лицом и в предшествующей главе (18).

'спасай душу свою...' 'Душа' здесь взята, как синоним 'жизни', в качестве основной ее сущности.

'не оглядывайся назад и нигде не останавливайся...' Ближайший смысл такого запрещения состоял в том, чтобы ускорить бегство Лота, так как всякое промедление и остановка могли грозить для него гибелью, а дальнейший, нравственный — заключался в том, что такой прощальный взор на покинутый Лотом город свидетельствовал бы об его сочувствии и сожалении этого города, что, при виде разразившейся над ним небесной кары, было бы равносильно косвенному порицанию самого Бога за жестокость Его суда. Наконец, всякое обращение назад неодобрительно еще и потому, что оно свидетельствует о недостатке у человека твердости характера и силы воли и о некоторой предосудительной нерешимости его идти по раз избранному пути (Мф. 24:18[651]; Флп. 3:13-14[652] и др.).

'вот, раб Твой... но я не могу спасаться на гору...' Местом спасения для Лота и его семейства были назначены горы — по всей вероятности, горы Моавитские, окружающие с востока долину Иордана. Но он и здесь обнаруживает недостаток мужества и слабость воли, искушая божественное милосердие своей малодушной просьбой.

'вот, ближе бежать в сей город, он же мал...' Охваченный малодушным отчаянием, Лот думает, что он не успеет достигнуть такого далекого пункта, как Моавитские горы, и молит Господа, чтобы Он позволил ему укрыться на полпути к ним, в одном маленьком городке, получившем в память этого события название Сигор (22 ст.). Лот дважды выставляет на вид особую незначительность этого городка, с одной стороны, для того, чтобы тем легче преклонить Господа к своей просьбе, с другой и потому, чтобы показать, что в нем, как в маленьком городе, не было той ужасающей испорченности, которая царила в больших городах, и что в силу этого он скорее других может быть пощажен от разрушения.

'Потому и назван город сей: Сигор'.. Снисходя к просьбе, хотя и слабого волей, но чистого душой, Лота, Господь не только щадит ради него маленький город Сигор, но и отсрочивает наказание остальных городов до прихода Лота в Сигор. Имя этого города с еврейского, более точное — 'Цоар', значит в дословном переводе: 'малый, небольшой;' этим самым указывается и причина его переименования: именно настойчивое указание Лота на его незначительность (20). Раньше же этот городок носил название 'Белы' (14:2[653]). Большинство ученых географов Палестины полагает, что этот городок лежал в самом южном пункте Иорданской долины (13:10[654]; Втор. 34:3[655]), на час пути к юго-востоку от Мертвого моря, в той местности, которая теперь называется Ширбет es-Safia. Следы его существования имеются и от эпохи римского владычества ????? у Стеф. Визан., и от времени крестовых походов ('Согар' или 'Цогар', по имени которого и само Мертвое море называется еще 'морем Цогар').