колени — посмел опуститься рядом с ним на колени — и набросил пятую петлю ему на шею. Затем его голову подтянули к перекладинам клетки, и он так же беспомощно должен был покориться этому, как покорился, когда вытаскивали через перекладины его лапы. Затем Мулькачи положил руку на его голову, уши и даже на нос — за какой-нибудь дюйм от его страшных клыков. И Бен-Болт ничего не мог поделать — он только рычал и задыхался, когда петля слишком сильно затягивала его горло.
Весь дрожа от бешенства, а не от страха, Бен-Болт должен был стерпеть, когда ему на шее закрепили широкий кожаный ошейник с толстой веревкой. После этого Мулькачи покинул клетку, а пять петель одна за другой осторожно были сняты с его лап и шеи. Пережив это последнее унижение, он снова был свободен — внутри своей клетки. Он бешено привскочил на месте. Дыхание вернулось к нему, и он яростно взревел. Он ударил лапой по тянущейся за ним и раздражавшей его веревке, пытался разодрать стягивающий его шею ошейник, упал, покатился по земле, раздражаясь все больше и больше при каждом прикосновении веревки к телу и как бы обнаженным нервам, и истощил все свои силы за полчаса бесполезной борьбы с безжизненной вещью. Так укрощают тигров!
Обессиленный и утомленный нервным напряжением и собственною яростью, он улегся посреди клетки, махая хвостом и гневно сверкая глазами; с ошейником он примирился — он теперь по опыту знал, что не может его сбросить.
К его удивлению, если только в мыслительном процессе тигра возможно удивление, задняя дверца его клетки была кем-то открыта и оставлена открытой настежь. Он подозрительно и недоверчиво смотрел на нее. Но никто не появлялся, и казалось, никакая опасность ему оттуда не угрожала. Но его подозрение все возрастало. Он не знал, чего ждать от этих человеческих созданий, и не понимал их. Он предпочел бы остаться на месте, но с другой стороны клетки раздались выстрелы и крики, щелканье бичей, а затем между прутьями клетки были просунуты длинные железные вилы. Волоча за собой веревку, не помышляя о бегстве и рассчитывая напасть на своих мучителей, он кинулся в коридор, проходящий позади клетки. В коридоре было пусто и темно, но в конце его виднелся свет. С яростным рычанием бросился он в этом направлении, а животные в своих клетках подняли бешеный вой и визг.
Гигантским скачком он очутился на свету и, ослепленный им, присел, размахивая длинным хвостом и знакомясь с обстановкой. Но он попал лишь в другую клетку, несравненно большую, чем та, в какой он до сих пор жил, — это была просторная арена, обнесенная со всех сторон решетками. Арена была пуста, но сверху, с перекладины крыши свешивались блок и крюк и семь основательных железных кресел. Эти кресла возбудили в нем подозрение, и он зарычал на них.
С полчаса тигр бродил по арене — за десять недель ему в первый раз было предоставлено такое большое пространство. Затем стоявшие снаружи люди просунули через решетку железный прут с крюком на конце, зацепили веревку, привязанную к его ошейнику, и потянули ее к себе. Немедленно десять человек ухватились за эту веревку. Бен-Болт непременно кинулся бы к ним, если бы в эту минуту с противоположной стороны арены не вышел Мулькачи. Между человеком и тигром не было никаких решеток, и Бен-Болт приготовился напасть на человека. Но и готовясь к нападению, он все время подозревал что-то неладное: это маленькое хрупкое человеческое создание не спасалось от него бегством и не пригибалось от страха к земле, но спокойно ожидало его.
Бен-Болту не удалось напасть на Мулькачи. Сперва он, осторожно припав к земле и махая хвостом из стороны в сторону, изучал человека, казавшегося на первый взгляд такой легкой добычей. Мулькачи был вооружен длинным бичом и острозубыми железными вилами. За поясом торчал заряженный холостыми зарядами револьвер.
Припав к земле, Бен-Болт медленно подползал к нему, всеми движениями напоминая кошку, подстерегающую мышь. Когда их разделяло лишь расстояние прыжка, он припал еще ниже, весь подобрался и повернул голову, чтобы посмотреть на людей, стоявших снаружи за его спиной. О веревке, привязанной к ошейнику и находящейся в их руках, он забыл.
— Ну, теперь, старина, тебе придется покориться, — обратился к нему Мулькачи мягким и ласковым голосом, делая шаг к нему и выдвигая вперед железные вилы.
Это движение точно раздразнило громадное великолепное создание. Тигр испустил глухое, напряженное ворчание, прижал уши назад и прыгнул, вытянув вперед лапы и выпустив все когти; хвост его напрягся и торчал прямо, как длинная палка. Человек не пригнулся к земле и не бежал от него, но все же тигру не удалось до него добраться. На высоте прыжка веревка туго стянула его шею, он кувырнулся в воздухе и тяжело рухнул на бок.
Он не успел еще вскочить на ноги, как Мулькачи, крикнув своей небольшой аудитории: «Вот увидите, как я выбью из него всю дурь!», уже был на нем. И Мулькачи действительно принялся выбивать из него дурь ударами рукоятки бича по носу и железных вил по ребрам. Он осыпал тигра ударами по самым чувствительным местам. Едва Бен-Болт пытался вскочить и отомстить за все оскорбления, как люди тянули веревку, и он опять падал, и снова Мулькачи тыкал его вилами в бок и изо всех сил хлестал рукояткой бича по носу. Ему было невероятно больно, особенно тяжело приходилось носу. А создание, наносившее ему эти удары, было так же свирепо и грозно, как он, — нет, оно было страшнее, ибо — умнее. Очень скоро тигр не взвидел света от боли и, потрясенный невозможностью напасть и уничтожить своего мучителя, потерял всякое присутствие духа. Он униженно бежал от ничтожного двуногого создания, оказавшегося более страшным, чем взрослый бенгальский тигр. В ужасе он подпрыгнул высоко в воздух; заметался туда и сюда и, пригибая к земле голову, пытался избегать сыпавшихся на него ударов. Наконец он бросился к решеткам, прыгал и тщетно пытался влезть по скользким вертикальным прутьям. Но Мулькачи, как злой дух, всюду настигал его и бил, скрежеща сквозь зубы: «Будешь рассуждать, будешь? Я покажу тебе, что значит рассуждать! Вот тебе! Получай еще! И еще! Получай!»
— Теперь он будет меня бояться, а остальное уже пойдет как по маслу, — объявил он, останавливаясь и переводя дыхание, в то время как громадный тигр, весь дрожа, пятился от него к решеткам арены. — Давайте, ребята, передохнем минут пять!
Опустив одно из железных кресел и прикрепив его к полу, Мулькачи подготовил все для дрессировки. Рожденный и выросший в джунглях, тигр должен был научиться сидеть в кресле — забавное и трагическое подражание человеку. Но Мулькачи не считал еще свое дело законченным. Урок страха следовало повторить и глубоко внедрить в сознание тигра.
Подойдя на безопасное расстояние к Бен-Болту, он щелкнул его бичом по носу. Затем повторил этот маневр еще раз. Он повторял его множество раз, — несметное множество раз. Куда бы Бен-Болт ни отвернул голову, бич всегда настигал ее и щелкал по обращенному в сплошную рану носу. Мулькачи обращался с бичом с ловкостью циркового наездника, и бич безошибочно щелкал, ударял и впивался в наболевшее место, куда бы Бен-Болт ни пытался спрятать голову.
Боль становилась нестерпимой, и Бен-Болт высоко подпрыгнул в воздух, но только затем, чтобы снова быть отброшенным стоящими снаружи людьми, удерживающими его за привязанную к ошейнику веревку. Ярость, бешенство и жажда разрушения были выбиты из распаленного мозга тигра, и он познал страх — снова и снова страх, ужасный и унизительный, перед этим маленьким истязавшим его человечком.
Только теперь Мулькачи приступил к дрессировке. Он громко ударил рукояткой бича по железному креслу, привлекая к нему внимание зверя, затем стегнул его бичом по носу. Одновременно с этим один из стоявших снаружи помощников ткнул его через решетку железными вилами в бок, заставляя отойти от решетки и приблизиться к креслу. Тигр пополз вперед, но затем снова отступил обратно к решетке. Мулькачи снова ударил по креслу, стегнул Бен-Болта по носу, и снова помощник ткнул его железными вилами в бок, заставляя подойти к креслу. Это продолжалось бесконечно долго — четверть часа, полчаса, час; ведь человеческие создания обладают терпением богов, а Бен-Болт был всего-навсего диким зверем. Так укрощают тигров. Укрощенное животное — это сломленное животное. Что-то внутри его надламывается, и оно согласно проделывать разные штуки перед оплачивающей это зрелище публикой.
Мулькачи велел одному из помощников пройти к нему на арену. Раз нельзя заставать тигра просто сесть на кресло, надо прибегнуть к другим мерам. Веревка, обвязанная вокруг шеи Бен-Болта, была передана наверх и пропущена через блок. По сигналу Мулькачи десять человек навалилось на веревку. Рыча, отбиваясь и задыхаясь, полуобезумев от страха при этом новом насилии, Бен-Болт был медленно подтянут за шею вверх, пока его задние лапы не отделились от пола. Напоминая собой повешенного за
