— А вот они! — показал Пелле на коров. — Это только сверху у них коровьи шкуры, а под шкурами спрятались львы!
Садовник так и покатился со смеху.
— Ой! Ой! Не могу! — стонал он. — Никогда еще не видывал таких львов! С рогами и копытами! Ха- ха-ха!
Нахохотавшись вволю, садовник обратился к Маттиасу и Пелле Маленькому с целой речью:
— Не сомневайтесь, мальчики, это коровы. Уверяю вас, это самые настоящие коровы! Я точно знаю, ведь я — их хозяин!
При этом он щекотал коров за ушами, а буренку, которая лизала Пелле, похлопал по толстому животу.
— Пойдемте-ка лучше к Альме, она угостит нас соком! — пригласил садовник.
Альма, его жена, варила на кухне варенье.
— Как хорошо, что вы зашли! — обрадовалась она и тут же стала наливать им малиновый сок из большой синей кружки. Альма была такая толстая, добрая и всегда радовалась, когда к ним в гости приходили дети, потому что своих детей у нее не было.
— Мальчики хотят пить. На них охотились львы! — сказал садовник Альме.
Она, понятно, страшно удивилась.
— Но какие здесь могут быть львы?!
— Выгляни в окошко и ты увидишь целую стаю львов, переодетых коровами, — посоветовал садовник.
Альма прямо вся затряслась от смеха и пролила сок на пол.
— Вот уж никогда бы не подумала, что на свете водятся переодетые львы! — смеялась она. — А теперь гляжу — есть такие!
Вдруг она нахмурила лоб и задумалась.
— Да, и в ком теперь можно быть уверенным? — вздохнула она. — Может, поросенок тоже переодетый?
— Да, может, это кот, который переоделся! — подхватил Пелле.
Кот с поросячьим пятачком и хвостиком-завитушкой — это было ужасно смешно! Пелле и Маттиас чуть не падали со смеху!
А у садовника и Альмы по щекам покатились слезы.
— Значит и петух — вовсе не настоящий петух?! — сквозь смех спросил садовник.
— Нет, это… муравей, который нацепил петушиные перья! — выпалил Маттиас.
Альма и садовник просто задыхались от хохота, лица их побагровели, и Альма опять пролила сок на пол.
— Раз так… может и Альма… вовсе уже не Альма! — прорыдал садовник. Лицо у него стало совсем лиловым. — Может, и она — переодетая львица. Ха-ха-ха! А я — журавль в платье садовника. Курлы- курлы-курлы! — И он встал на одну ногу посреди кухни, раскинув руки.
Тут уж и Маттиас с Пелле так расхохотались, что в самом деле свалились на пол. При этом Маттиас, который собрался было выпить сок, тоже пролил его.
— Ничего, ничего! — замахала руками Альма. — Я и сама весь сок вылила на пол!
Они еще долго не могли успокоиться.
— Ну, а теперь давайте печь сдобное печенье, — предложила совершенно обессилевшая от смеха Альма. — Я как раз собиралась печь, когда вы явились. Хотите мне помочь? Вот вам передники! Только сперва вымойте руки!
Конечно, им хотелось печь печенье! Когда печешь, всегда можно пожевать кусочек теста!
Маттиас и Пелле послушно вымыли руки, потом надели длиннющие передники, которые свисали до самого пола.
— Ты будешь печь белый хлеб, — сказала Альма Пелле Маленькому. — А ты, Маттиас, — печенье. Но смотрите, не запутайтесь в передниках!
— А я пойду полоть сорняки! — решил садовник. — Пока! Курлы-курлы-курлы!
На плите стояли две большие миски, и каждая была накрыта чистым полотенцем. Альма сняла полотенца — тесто под ними уже пышно поднялось.
— Моя мама тоже покрывает тесто полотенцем, — сообщил Маттиас.
— Да, тогда оно лучше поднимается, — объяснила Альма, ставя одну из мисок с тестом на кухонный стол.
— Ты иди сюда, Маттиас!
Другую миску она поставила на столик для мытья посуды.
— А здесь будем работать мы с тобой, — обратилась она к Пелле Маленькому.
Маттиас и Пелле получили скалки — раскатывать тесто и ножи — чтобы его разделывать.
— Пальцы становятся ужасно липкими от теста, — сказал Пелле и стал облизывать свои пальцы.
Маттиас старался изо всех сил.
— Все тесто прилипло к скалке! — крикнул он Альме. — Помогите мне!
И Альма бегала взад-вперед, помогая то одному, то другому. У Маттиаса тесто делалось все тоньше и шире. Скоро оно стало не толще лезвия ножа и заняло весь кухонный стол.
— Теперь можно разрезать его на печенье, — разрешила Альма. — А не то оно скоро съедет на пол.
А у Пелле Маленького глаза чуточку покраснели, казалось — он вот-вот заплачет. Он не мог понять, почему его тесто не становится тонким как лезвие ножа, хотя он так старательно катал и колотил его скалкой.
— Мое тесто какое-то не такое! Оно не катается! — пожаловался он.
Альма взяла скалку и в мгновение ока раскатала тесто Пелле Маленького.
— Тесто твое такое как надо, только, по-моему, ты его немножко запачкал, — покачала головой Альма. — Ну, ничего, ничего.
Маттиас нарезал свое тесто ножом, и Альма дала ему смазанный маслом противень, на который нужно было класть печенье. Он вылепил множество затейливых печеньиц. Одни напоминали округлые речные камушки, другие маленьких рыбок.
У одного печеньица были две кривые ножки и две ручки.
— Это еще что такое? — спросил Пелле.
— Не видишь разве? Это — Филиппа.
Тогда Пелле вылепил из своего теста большую треугольную булку.
— А это что такое? Знаешь? — спросил он Маттиаса.
— Нет.
— Это — моя канарейка! — гордо ответил Пелле.
Противень Маттиаса быстро заполнился самыми разными печеньями. И двух одинаковых там бы не нашлось!
На противне Пелле Маленького посередине лежал большой крендель, а на самом краю противня приютилась канарейка. И то и другое медленно ползло вверх — тесто все еще продолжало подниматься.
Альма открыла духовку и вставила туда оба противня. Духовка была очень жаркая.
— Через пять минут все будет готово! — пообещала Альма. Маттиасу казалось, что времени прошло уже очень много; когда приходится ждать, даже пять минут кажутся очень долгими.
Но Альма следила за временем по часам.
— Ну вот! Пять минут прошло! — наконец объявила она.
Открыв духовку, она вытащила горячие противни. Но что это? Ой-ой-ой! Крендель Пелле Маленького
