тогда они имели большую научную ценность.

Суточный полет Германа Титова помог решить лишь некоторые вопросы. Очень многое оставалось загадкой...

Больше года ушло на подготовку группового полета Андрияна Григорьевича Николаева и Павла Романовича Поповича. Полет проходил в августе 1962 года. Николаев пробыл в космосе 94 часа 10 минут, Попович – 70 часов 44 минуты.

— Одной из основных задач полета, – считал Главный конструктор, – была необходимость продолжить изучение влияния невесомости на организм человека в длительном полете. Те данные, что мы получили, – подчеркивал он, – чрезвычайно важны для науки, так как новый космонавт – это новая человеческая индивидуальность, и, естественно, каждый новый полет обогащает нас экспериментальным фактическим материалом для дальнейшего совершенствования космических кораблей.

Вскоре после торжественной встречи космонавтов в Москве мне довелось с группой журналистов и писателей беседовать с А. Г. Николаевым и П. Р. Поповичем.

По широкому длинному коридору идут подтянутые, стройные, загорелые летчики. Цветы и аплодисменты не в традициях этого учреждения, но для «небесных братьев» (именно так тогда журналисты писали о новых космонавтах) было сделано исключение. Убеленные сединами люди, немало повидавшие на своем веку, пережившие войну, тепло, по-отечески приветствовали новых героев космоса. Кое-кто из них смахивал невольно набежавшую слезу... Они встречались со своей молодостью, со своей мечтой...

У меня сохранилась стенограмма этой пресс-конференции. Сейчас любопытно перечитать некоторые записи – они дают представление о том, что интересовало общественность в те дни.

Вопрос первый – о дублерах. Стало традицией, что космонавт, совершивший полет, представляет своего дублера. Из книги Юрия Гагарина мы узнали о Германе Титове, а тот, в свою очередь, рассказал о «космонавте-три». Теперь Андриян Николаев говорит о «космонавте-пять».

НИКОЛАЕВ. Я могу рассказать о своем дублере (речь шла о Валерии Федоровиче Быковском. — Ю. Л.). Это очень хороший товарищ, молодой, энергичный, жизнерадостный. Недавно, немногим более чем полгода тому назад, мы его женили.

ПОПОВИЧ. Заметьте: «женили»!.. Андрея мы тоже женим!

НИКОЛАЕВ. Я с ним с первых дней проходил вместе летную комиссию, вместе занимался и очень хорошо изучил его. Дружба между мною и моим дублером очень близкая, душевная. Когда он женился, мне казалось, что я могу потерять друга – человек женатый может измениться. Но наша дружба еще более укрепилась! Я к ним хожу в гости, как домой. И они ко мне ходят. Очень он хороший товарищ.

ПОПОВИЧ. У меня дублер очень энергичный, умный парень, инженер по образованию (так впервые мы узнали о Владимире Михайловиче Комарове. — Ю. Л.). Он летчик-истребитель. Закончил высшее учебное заведение. У него есть семья. Сын ходит в школу и дочурка скоро пойдет. Я был твердо уверен, что в случае, если у меня что-нибудь будет не в порядке или что-нибудь случится на старте, то он меня заменит. Мы с ним вместе готовились к полету, прорабатывали все задания, вместе тренировались.

Вопрос второй – о традициях. Они есть во всякой профессии. Есть они и у космонавтов. Родились и сложились они в коллективе Звездного городка. Сюда из разных воинских частей и научно- исследовательских институтов были отобраны лучшие летчики, медики, испытатели, коллективному труду которых обязана своим рождением новая земная профессия – летчик-космонавт. О традициях отряда космонавтов рассказывает парторг Павел Попович.

ПОПОВИЧ. Мы все очень дружны. Дружат и наши семьи. Мы бываем в гостях друг у друга. Вместе часто смотрим телевизор, ходим в кино, ездим в театры в Москву.

Я считаю, как космонавт, как коммунист, как секретарь партийной организации, что у нас есть очень хорошая традиция – это честно и откровенно говорить обо всем. Я вам такой открою секрет (это впервые услышат): у нас есть неофициальные собрания. У нас это называется – «просто собраться». Вот возникает какой-то вопрос. Ну, допустим, товарищ сделал неправильный поступок или, может быть, начинает нос драть кверху. Мы решаем: «Нужно собраться». И совсем не обязательно это говорит начальник или парторг, это может сказать любой: «Ребята, нам сегодня нужно собраться». Мы собираемся, и никто не спрашивает зачем. Значит, надо. Собираемся мы без начальства. Никаких рангов не существует! Если надо, то Гагарину так Гагарину, Титову так Титову, Поповичу, Николаеву – любому ребята скажут то, что заслужил. Это очень хорошая традиция, и мы будем ее поддерживать, потому что наш коллектив особый и здесь с каким-то шаблоном не подойдешь.

Вопрос третий – о деталях космического быта. Нас, землян, интересует все. Любая новая подробность тех исторических дней и ночей, которые провели в космических кабинах пока таинственной Вселенной Андриян Николаев и Павел Попович. Космические корабли, как известно, в своем вращении вокруг планеты встречаются с мельчайшими частицами космической пыли. Эти не видимые глазом частички с огромной скоростью сталкиваются с кораблями. Космонавта Николаева спросили, слышны ли удары космических пылинок об обшивку космического корабля. Слышен ли треск...

НИКОЛАЕВ. Нет, никакого треска не слышно. Когда выключаешь вентиляцию скафандра, выключаешь свет, закрываешь иллюминаторы – готовишься ко сну, когда все выключаешь, то такая тишина, даже не чувствуешь, что ты летишь в космосе, а кажется, как будто на Земле находишься. Да, еще хочу добавить – очень хорошо из космоса видны молнии, грозы, облака.

Интересно, когда на корабле летишь, то в одном иллюминаторе светит солнце – смотреть нельзя, а в другой иллюминатор глянешь – там черно, ничего не видно, только звезды. Когда Луна попадает в иллюминатор, а в кабине свет выключен, все равно все освещено, и можно различить приборы. Луна ярче светит в космосе.

Вопрос пятый – о будущности профессии космонавтов. Восемь десятков лет назад по улицам Петербурга впервые в мире пошел по рельсам моторный трамвай. Еще живы люди, которые помнят первые полеты самолетов, похожих на летающие этажерки; и вот мы, современники, – очевидцы полетов первых космических кораблей. В век атома и космоса человек уплотняет время и ценит его. Человеку нужны новые скорости, новые дали, новые выси. Что думают первые космонавты о будущем своей профессии?

ПОПОВИЧ. Мы, например, думаем, что когда-нибудь отряд космонавтов будет так же многочислен, как сейчас отряд наших прославленных летчиков. Поэтому наша профессия, а она, собственно говоря, только началась, имеет очень большое будущее. Конечно, когда-то придется космонавтам водить корабли к другим планетам или в далеком будущем – к другим мирам летать. К другим планетам мы с Андрияном еще тоже слетаем!

Вопрос шестой – о личных планах Павла Поповича и Андрияна Николаева, слушателей Военно- Воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского.

ПОПОВИЧ. Я буду продолжать учиться. Учиться нужно обязательно. Это мы прекрасно понимаем. Учиться буду и держать себя в положении «товьсь», как моряки говорят, для того, чтобы в любое время смог опять выполнить задание партии и правительства.

НИКОЛАЕВ. Личные планы у нас совпадают. Нам, конечно, надо учиться, учиться и работать по- настоящему. Ну, еще у меня есть в личной жизни нерешенный вопрос... (Смех). Я думаю, и этот вопрос надо будет решить. Конкретно пока трудно сказать...

ПОПОВИЧ. Мы свои услуги предложили ему, говорим: «Женим».

Вопрос седьмой – о том, как слушаются радиопередачи в космосе, как принимаются в космосе широковещательные радиостанции.

НИКОЛАЕВ. Я радио во время полета слушал. Слушал свой голос, записанный на пленку. Очень был рад. Слушал музыку. Хорошо слышно было.

ПОПОВИЧ. Я Левитана слышал, слышал «Последние известия», о полете много говорилось. И я Андрею, как ушли мы к Южному полюсу, – а нас там мало кто слышит, – сказал: кАндрюша, наверное, все- таки мы произвели на Земле немножко шуму!»

НИКОЛАЕВ. Хочу добавить. Я минут пять слушал лекцию по астрономии. Очень хорошо слышно. Можно слушать не только родную Москву, но и Новосибирск, и Харьков, и Киев.

Вопрос восьмой – о невесомости. Как чувствует себя человек, потерявший свой вес. Человек, плавающий, парящий в кабине космического корабля. Пока из землян только командиры космических лайнеров «Восток-3» и «Восток-4» уходили в «свободное плавание» по кабинам своих кораблей.