бездушные пауки, плетущие паутину лживых эмоций и переживаний! Черные чрева — прости, Гаспар, мою горячность — умственной смерти! Мы, роботы, умеем ценить самосознание, возможно, потому, что оно приходит к нам сразу, чудесным образом, и дурманить его словодурью — все равно, что сжигать свои схемы разрядами. Конечно, некоторые роботы становятся слишком неумеренными в потреблении электричества, но эта жалкая кучка наркоманов скоро вымрет от перегрузки, если не найдет спасения в обществе анонимных электроголиков. Позвольте сказать вам…

Зейн Горт прервал вдохновенный монолог, видя, что няня Бишоп машет ему рукой.

— Простите, Зейн, все это крайне интересно, но через десять минут мне придется вернуться к гениальной братии и заняться некоторыми другими делами. А вы еще обещали рассказать о сексе роботов, как он появился и все такое.

— Правда, Зейн, ты собирался объяснить, откуда взялись роботы и роботессы.

Зейн Горт окинул молодых людей своим единственным глазом.

— Как вы все похожи, — сухо заметил он. — Вселенная велика, удивительна, захватывающа, полна неистощимой красоты и бесконечно разнообразной жизни, но лишь одно вас, людей, по-настоящему интересует. То, что заставляет вас покупать книги, создавать семьи и даже атомные теории (представьте себе) или писать стихи. Секс!

Гаспар и няня Бишоп запротестовали, но робот повел захватом:

— Ну да ладно. Мы, роботы, в такой же степени заинтересованы в нашем виде секса — с исключительно металлическими соединениями, яростными налетами электронных бурь, пылким вторжением в самые интимные схемы, — как и вы!

И он грубовато подмигнул фонарем.

— В центре обслуживания роботов доктора Вилли фон Вупперталя, — продолжал Зейн, — этого мудрого старого инженера — роботам позволяли лечиться электрошоком и самим выбирать величину напряжения, силу тока, длительность и другие условия. Видите ли, электрошок оказывает на электронный мозг такое же благоприятное воздействие, как и на страдающий от меланхолии или депрессии человеческий мозг. Однако, так же как и у людей, электрошок — обоюдоострое оружие и им нельзя злоупотреблять — доказательством тому служат ужасные примеры электронаркомании.

В те дни роботы были еще весьма асоциальны, но однажды двое, один из которых являлся новейшей, суперчувствительной уменьшенной моделью, решили подсоединиться вместе — по сути тот же шок, только такой, когда ток входит в схемы одного, а потом проходит через схемы другого. Для этого им вначале пришлось соединить свои батареи, а также моторы и электронные мозги. Они подсоединились скорее последовательно, чем параллельно, но едва были закончены все эти манипуляции, как они, не подключив даже внешний источник питания, почувствовали удивительный экстаз, огромное облегчение.

Кстати, няня, это, грубо говоря, и есть ответ на ваш вопрос о том, как далеко могут роботы зайти. Одно взаимное подключение вызывает легкую дрожь, но для глубокого удовлетворения необходимо не менее двадцати семи одновременных подключений типа мужчина-женщина. А у некоторых новых моделей даже тридцать три, хотя лично я вижу в этом упадничество.

Няня Бишоп, неожиданно припомнив, пробормотала:

— Так вот чем занимались два робота в кустах парка на прошлой неделе. А я-то думала, ремонтируют друг друга — так они были перепутаны проводами. Хотя продолжайте, пожалуйста.

— У некоторых из наших, — покачал головой Зейн, — не лучшие манеры. Возможно, даже слегка эксгибиционистские. Но, с другой стороны, половое влечение — это властное, пылкое, импульсивное чувство. В любом случае, благодаря Великому Дортмундскому Открытию выплеснулась целая гамма сексуальности, став жизненно важным фактором в конструировании или переделке роботов. (Несколько непеределанных роботов еще осталось, но жребий их суров.) Многому пришлось учиться: как продлевать удовольствие и делать его более полным, как сдерживать электроны до критического момента и тому подобное, но начало уже было положено.

Вскоре открыли, что самые сильные ощущения возникают тогда, когда один из роботов массивнее и крепче, иначе — роботнее, а другой — тоньше, чувствительнее или, как мы иногда говорим, тесснее. (Правда, слишком большая разница между партнерами опасна, поскольку тессный перегорает.) Эти два робота из Дортмунда стали моделями для производства роботов мужского и женского пола, нынешних роботов и роботесс, хотя обычная тенденция — копирование роботами биологии и обычаев человека — тоже сыграла свою роль. Так, у роботов традиционно все соединения имеют вид обычной электровилки— признак, по которому люди определяют мужской тип, в то время как роботессы обладают соединениями женского типа, иначе — розетками. У последних в связи с этим возникают иногда непредвиденные осложнения: например, роботессе необходимо срочно подпитаться, а подсоединиться можно только к стенной розетке. Для таких случаев у них есть двойное мужское соединение, но подобный акт очень их смущает, и они прибегают к нему лишь в полном одиночестве.

Теперь вы можете понять, почему мисс Блашес так обеспокоила мысль, что ее могли видеть с открытыми розетками, когда подпитывали электричеством.

Подражание человеческим обычаям в какой-то мере сказалось, очевидно, не лучшим образом, и на формировании наших отношений — ухаживании, браках и других степенях близости и видах союзов. Это же не позволило пойти на создание новых полов или принципиально новых видов полового удовлетворения. Видите ли, поскольку роботов производят искусственно, мы сейчас можем, как и люди, теоретически разработать какой угодно новый пол, вплоть до полностью новых (робоиды, робетты, робы, робаки, среди предложенных названий были даже робосуки), изобрести новые половые органы и новые способы сношений, не обязательно ограниченные двумя участниками (подобные опыты — соединения «цепочка» — можно время от времени проводить и теперь, но пока мы их не обсуждаем), и вообще посмотреть на секс свежим взглядом.

— Однако это все в теории, — сказал Зейн с легким вздохом. — А на практике мы, роботы, копируем человеческий секс и весьма тщательно. В конце концов, наша жизнь слишком уж связана с землянами из плоти и крови, а когда ты на Земле, то действуешь как землянин, особенно в постели или, как мы иногда говорим, «с горячими электродами».

Тем не менее, должен отметить, в неограниченной сексоинженерии есть что-то упадническое, если не маниакальное. Вероятно, оттого, что секс, хотя и важен для электронного здоровья, для нас всего лишь наслаждение, поскольку не служит для воспроизводства, по крайней мере, на нынешнем этапе.

И последняя практическая причина, держащая нас в традиционных рамках по отношению к сексу, заключена в опасении, что если мы сделаем половую жизнь чрезвычайно разнообразной, причудливой и элегантной, то люди с их биологически ограниченными возможностями воспылают ревностью и возмущением. А вот этого мы совершенно не хотим, что бы там ни случилось!

Поэтому наши роботы и роботессы весьма похожи на земных мужчин и женщин. Роботессы обычно легче в конструкции, их реакция быстрее, у них лучше чувствительность и приспособляемость, и в целом они более выносливы, хотя и с некоторыми тенденциями к истерии. Роботы же, или роботные роботы, созданы для тяжелого физического труда и более фундаментальной умственной деятельности, что требует супертяжелого электронного мозга. Они склонны к обязательному прямолинейному мышлению с некоторыми шизоидными тенденциями.

Отношения между роботами и роботессами строятся обычно по принципу моногамм, включая брак или, по крайней мере, взаимную привязанность. К счастью, большинство мест, где трудится железный народ, предполагает равное количество роботов и роботесс. Кажется, мы получаем то же удовольствие, что и вы, люди, зная о существовании того, от кого можем полностью зависеть, включая горести и радости. Впрочем, мы, наверно, разделяем ваше смутное желание иметь более широкий круг отношений, сопереживаний и восторга.

— Так вкратце выглядит секс роботов, — подытожил Зейн. — Я надеюсь, няня Бишоп, рассказанное позволит вам разобраться в моей личной проблеме. Суть ее, повторяю, такова: далеко ли я могу зайти с