доступ к поверхности — происходит вулканическое извержение.
Вулканическая активность в Эгейском море постепенно затихла. В плиоцене (примерно 10 миллионов лет назад) еще существовала широкая дуга действующих вулканов, примыкавших к Криту: Сусаки, Эгина, Мефана, Ананес, Андимилос, Милос, Кимолос, Полиегос, Деспотико, Андипарос, Парос, Санторин, Кос, Нисирос… Тремя последними действующими вулканами были Мефана («спит» с 282 года до н. э.), Нисир («уснул» в 1422 году) и Санторин.
Вулканическая деятельность Санторина никогда не прекращалась. После гигантского «атлантического» взрыва в XV веке до н. э. выделения лавы постоянно продолжались: Палеа Каймени образовался во II веке до н. э., а Неа Каймени — менее 400 лет назад. Сильное извержение произошло в 1866 году, в 1925 году — еще одно. До 1956 года примерно раз в 10 лет вулкан проявлял свой злостный характер. 9 июня 1956 года мощное землетрясение, сопровождавшееся вулканическими проявлениями, разрушило и сбросило в море 2 тысячи домов Тиры. С тех пор вулкан успокоился, но можно быть почти уверенным в том, что наступает новый геологический цикл и примерно через 10 тысяч лет на месте Тиры в Эгейском море, возможно, поднимется грозный силуэт нового вулканического конуса. Под коркой слишком быстро застывающей магмы начнут скапливаться газы, давление «сорвет крышку с котла», и жертвами катаклизма станут Ираклион на Крите, Александрия в Египте и Афины в Греции…
С «Калипсо» скопления черной лавы на островках Каймени выглядят зловещими и неприветливыми…
— Они похожи на две кучи слегка порыжевшего угля, — говорит Фредерик Дюма. — Склоны конусов образованы беспорядочным нагромождением остроугольных блоков или обвалившихся камней. Из-под них выглядывает спекшаяся лава, которая усиливает ощущение хаоса.
И именно там начнется серия подводных изысканий с помощью нашего ныряющего «блюдечка». Вместе с Альбером Фалько и Фредериком Дюма мы обсуждаем маршрут. Прежде всего отправим ныряльщиков в скафандрах обследовать северную часть кальдеры на глубине от 20 до 40 метров, затем на борту мини-подлодки мы пройдем первый круг Ада…
Вулкан всегда спит вполглаза
— Наша первая экскурсия, — рассказывает Анри Алье, — переносит нас в странный подводный мир. Хотя вода невероятно прозрачна, дна не видно. Мы движемся вдоль стенок кальдеры, они уходят вглубь отвесно и исчезают в сумрачных глубинах.
На этой отвесной стене, конечно, не сохранилось никаких следов Атлантиды, как, впрочем, и любой другой цивилизации. Взрыв в буквальном смысле отполировал скальную породу. Под водой расстилается грандиозный строгий пейзаж, который не подвластен желаниям людей. Лучше, чем Фредерик Дюма, и не скажешь: «Местами скалы выглядят ржавыми».
Там и тут из трещин выходят пузырьки газа. Значит, чудовищные геологические силы продолжают свое дело под земной корой и, быть может, готовят новый катаклизм в Тире…
Жизнь здесь скудна. Кое-где растут губки, которые собирают местные ловцы, ярко-желтые водоросли. Но рыб почти нет. Может, содержание кислот в воде слишком высоко? Пока производится отбор биологических и минералогических образцов для Океанографического музея в Монако, я направляюсь к застывшей в хрупком равновесии куче каменных обломков. Едва я касаюсь их, как в пучину обрушивается лавина. Нет никаких сомнений в том, что даже если чудом и сохранились следы Атлантиды, то в глубине этого кратера мы их не найдем — за 35 веков обвалы надежно похоронили их.
Более того, после взрыва в XV веке до н. э. вулкан Тиры извергался несколько раз. Накопились новые осадки и пепел как в самой кальдере, так и за ее пределами. Чтобы найти следы человеческой деятельности, придется «перелопатить» сотни кубических метров породы. А где начинать поиск? Эта вулканическая система слишком обширна.
Глубины в кратере — даже у самых берегов — меняются от 200 до 400 метров: такие величины показывает гидролокатор «Калипсо». Значит, большая часть кальдеры недоступна ныряльщикам. Если мы хотим исследовать этот пока еще недоступный мир, придется использовать «блюдечко». Мы совершим три погружения: в первом и третьем меня будет сопровождать Альбер Фаль-ко, во втором — Анри Алье и Ремон Колл.
Оборудованное прожекторами, камерой, аппаратурой для регенерации воздуха, дистанционным захватом для собирания образцов (не считая прочих «технических штучек», из коих одна полезнее другой), наше ныряющее «блюдечко» — чудесное средство для подводных путешествий. Оно спускается на глубину 300 метров так же легко, как эскалатор метро. Этот крохотный управляемый кусочек атмосферы, сосудик со средой для выживания, не так уж хрупок, как кажется.
Мы вместе с Альбером Фалько устраиваемся в тесной каютке подлодки. Кран осторожно опускает нас на воду, крюк отцепляется — мы свободны. Начинается наше знакомство с этой загадочной водной средой, где некогда клокотало расплавленной лавой жерло вулкана. Именно здесь, под слишком быстро затвердевшей коркой лавы, скопились газы, а когда давление достигло фантастической величины, произошел взрыв, развеявший пепел на поверхности 500 тысяч квадратных километров. Он уничтожил минойскую цивилизацию и косвенно повлиял на всю историю человечества.
Странные ощущения… Пока мы медленно погружаемся в этот почти абиотический мир — мир минералов, нас незаметно окружает ночь. Луч прожекторов бьет на 40 метров, ему не мешают скопления планктона. На его пути черная, безжизненная вода. Никак не могу отделаться от чувства, что опускаюсь в ад.
Однако жизнь все-таки есть и здесь — она цепляется за малейшую возможность. На темных базальтовых блоках по краям кальдеры устроились колонии золотистых горгон, мшанки, веточки красных кораллов, водоросли и несколько губок. Проплывая над своего рода долиной, покрытой обломками камней, которые каскадами уходят на дно кратера, мы сталкиваемся с косячком из трех десятков ремень-рыб. Эти редчайшие рыбы больших глубин (древние авторы величали их «сельдяными королями») имеют очень странный облик: длинное змееподобное тело с коричневыми пятнами сплющено с боков и заканчивается необычным хвостовым плавником, похожим на японский веер. На голове у рыб два вида «перышек» из плавниковых косточек, а на брюхе — два длинных нитеобразных плавника. Длинный спинной плавник тянется от затылка до хвоста. Эти трусишки всего боятся и бросаются прочь, едва появляется наше «блюдечко»…
Спустившись на глубину 60 метров, мы заметили крохотную стайку синеглазых розовых рыб- ласточек. Их громадные плавники похожи на паруса. Ниже начинается пустыня — царство минералов. Мы касаемся дна на отметке «220 метров» — перед нами скучная, покрытая осадками равнина. Здесь обломки породы накапливались день за днем в течение долгих веков. Пепел и пемза Тиры, разъеденные ветром и дождем, устилают дно кальдеры.
Мы направляемся к северо-восточной части Неа Каймени. На глубине 150 метров мы делаем главное открытие. На подводных отрогах острова между блоками вулканической породы и стенами из обожженных камней проходит слой черноватых, по всей видимости, «новейших» пород. Это лава. Здесь находится «молодая» трещина — след извержения, которую еще не успели покрыть осадки. Якобы мирно уснувший гигант на самом деле спит вполглаза. И когда-нибудь — через месяц, год, сотню лет (что такое век или даже тысячелетие в геологических масштабах?) — он снова пробудится в гневе…
Подводный мир спокоен и безмолвен. Только в воображении можем мы представить себе всю ярость природных сил, которые разрушили Санторин, или тот взрыв, которому суждено было разнести в клочки остров из пепла.
Когда «блюдечко» оказывается на поверхности, мы попадаем в бурю. Ветер с грозным ревом гоняет волны по кальдере. Наша подлодка, прыгая на воде, как пробка, то и дело рискует расплющиться о борт «Калипсо». К счастью, команда судна прекрасно натренирована — нас ожидают в шаланде. Через подъемное кольцо подлодки пропускается нейлоновый фал, его тянут до тех пор, пока в него не попадает
