В недавнем прошлом я неоднократно пытался добиться публикации моих материалов в «демократической» прессе. Мне казалось естественным, то, заклеймив меня, она должна будет предоставить мне «последнее слово». И я хотел воспользоваться этим словом, естественно, в политических целях, то есть не для оправданий, а для борьбы. А меня именно поэтому и не печатали. Ни в 1980, ни в 1990, ни в 1991 годах. Сегодня «клеймление» в демократической прессе — это примерно то же самое, что строгий выговор по партийной линии в 1989 году. То есть это огромный политический плюс. Кроме того, пусть хотя бы искаженные фрагменты моих идей дойдут до тех, кто еще читает по привычке «Известия» и «Независимую газету». То есть до интеллигенции, преданной своими вождями трижды — как часть народа, как социальный слой и даже как «корпорация». Там, где зарплата все еще 350–400 рублей, т. е. 30–40 рублей в догайдаровских ценах, царят уныние и растерянность. И я хочу бороться с фашизмом, который завтра туда неизбежно придет. Как — бороться? За что? Отвечаю — за право на самостоятельность этих людей в осмыслении происходящего, за свободу их мысли, отданную ими своим кумиром, которые предали их. Я не хочу обвинять кумиров и говорить о том, как они красиво живут. Я обвиняю тех, кто предал свободу мысли, тех, кто обольстился красивой формой. И я считаю, что их сегодняшняя нищета — это еще малая кара за такой отказ от своего профессионального долга — мыслить, все поверяя сомнениям и доходя до сути. Но обвиняя этих людей, негодуя по их поводу, я тем не менее был и остаюсь с ними. И говорю им: «Поймите же главное. То, что вы сами виноваты во всем. Вы пошли за «вождями», доверившись им вслепую. Завтра могут смениться вожди. Но если этот принцип слепой веры останется, то новые вожди нас еще страшнее обманут. Все — в ваших руках. Вы должны начать думать. Я же предлагал и предлагаю лишь методы, применять которые придется самим. Независимо от меня. Получая при этом результаты, сколь угодно далекие от тех, которые я получил. Это и есть свобода. Рабам нужны поводыри. Но время поводырей и рабов уже на исходе. Впереди — крах иллюзий, крах всяческой веры. По ту сторону этого краха — либо цинизм, либо огромный интеллектуальный труд. Надо — чтобы этот труд начался. Это и значит — спасти Россию.

Я понимаю, что будет сделано все, чтобы помешать мне помочь вам решить эту задачу. Я могу оказаться и фашистом («Известия»), и сионистом («Отечество»), и масоном («Час пик»), и агентом мирового капитала, и германским шпионом, и опасным преступником, и… Но имидж опасно потерять тем, кто рвется к власти, претендуя на поводырство. Мне он не нужен. Я согласен быть хоть чертом с рогами — лишь бы и те, кто меня проклинает, и те, кто читает эти проклятия, начали думать.

Я получаю массу писем, в которых требуют, чтобы я ответил на публичные обвинения. Чьи обвинения? Кто судьи? Вот ведь вопрос. Те, кто пишут, получили заказ. Те, кто заказывают, — за кадром. Время суровое, оно на исходе, и тратить надо его бережно. Вот почему никакого прямого ответа не будет. А будет — еще один аналитический материал, посвященный исследованию нашего политического пространства. Того, что я по аналогии со «странной войной», которую вели против немцев в 1939 году французы и англичане, — называю «пространством странных реформ». Давайте вместе думать о том — что сие означает. И с этой целью я предлагаю внимательнее вчитаться в доклад известного политолога Александра Янова, прочитанный им в Институте философии 23 января 1992 года и опубликованный в «Независимой газете» 30 января. Этот доклад заслуживает самого серьезного рассмотрения.

Ниже мы обсудим его детально, во взаимосвязи с другими событиями нашей политической жизни. Сейчас же — лишь уточним, почему, на наш взгляд, следует выставить этой публикации самый высокий балл.

Есть такие идеи, модели, проекты и планы, публикация которых в средствах массовой информации равносильна их профанации. Давший этому публичное имя тем самым лишает это, так сказать, высокого статуса.

Вот почему серьезные структуры, претендующие на соучастие в реальном процессе, никогда не называют, всуе «имени Бога».

До сих пор элита советского либерализма проявляла, скажем так, адекватность в столь серьезном вопросе. Теперь же, мягко говоря, распустилась. И началась, на мой взгляд, крайне несвоевременная конверсия теневой идеологии. «Московская трибуна» дает телерекламу своим заседаниям. Неужели, претендуя на популярность «Поля чудес»? А.Янов спешит заявить о своем авторстве в весьма и весьма деликатных вопросах. Неужто претендуя на роль нового Игнатенко? «Независимая газета», забыв, что такое «управление по тенденциям», — лепит все напрямую. Так, словно бы своей единственной целью ставит удвоение тиража. И что в итоге?

Идея трансформации «фонда Горбачева» в будущее международное правительство на территории бывшего СССР — несвоевременно выводится на широкую публику. Осуществление Михаилом Сергеевичем редкостного по политическому изяществу маневра с временным уходом от власти, так сказать, за три минуты до катастрофы — дезавуируется публично, тщательно выверенная технология «политических итераций», являвшаяся достоянием узкого круга людей, — предъявляется массам впрямую. Чего ради? Видимо, консультанты, советники, штабные разработчики больше не желают оставаться в тени. Они мечтают о славе поп-звезд. Такой феномен мы назовем «поп-политика».

И опишем его на примере того же Янова. Итак, вначале то, что находится как бы за скобкой. Это — наша реальность. Теперь уже для большинства очевидно, что стремительное сползание к катастрофе объясняется странным курсом наших реформаторов, фактически разрушающих и государство, и народное хозяйство, и общество с удивительным упорством, заслуживающим, мягко говоря, лучшего применения. Уже сегодня говорить о том, что все дело только в предшественниках, доведших страну «до ручки», — смешно. Завтра такое «объяснение» будет звучать как пощечина бедствующей стране. Ну и что делать? Нетривиальный, прямо скажем, ответ на этот волнующий всех нас вопрос дает Александр Янов. Контент- анализ его доклада позволяет выделить в нем следующие основные темы.

Первая. Необходимость любой ценой удерживать «странный курс». Прямого объяснения — нет. Однако в более ранних работах, где автор своей стратегической задачей считал расчленение России, цель