поверхность сплошной темной (чернозем) или серой (северные дерновые почвы) пеленой, мощностью в 0,5–5 футов[16] является продуктом (иначе функцией) совокупной деятельности следующих почвообразователей (иначе почвенных переменных): а) грунта, б) климата, в) растительных и Живовых организмов, г) возраста страны, а отчасти и д) рельефа местности».
Как вывод из этого положения возник наказ ученикам и продолжателям: «…изучать почву нужно прежде всего и главным образом с естественно-исторической научной точки зрения, как изучают натуралисты любые минералы, растения и животных…»
Эту точку зрения надо отстаивать, за нее надо бороться соединенными силами молодых ученых со всеми устарелыми и косными представлениями, а также со сторонниками узкого утилитаризма. «Только после того, как наука овладеет почвой как естественно-историческим телом, будет расчищено и подготовлено поле для эксплоатации ее».
Эти выводы Докучаева, сделанные им на основе работ нижегородской экспедиции, нашли полную поддержку и дальнейшую разработку в наши дни в трудах академика В. Р. Вильямса, писавшего: «Самое важное в учении В. В. Докучаева о почве — это идея о том, что почва есть особое природное тело, отличное от горных пород, хотя и развивающееся из них. До тех пор, пока не был сформулирован этот принцип, не могло существовать и подлинной науки о почве. Только на основе этого принципа развилось современное генетическое почвоведение, играющее такую крупную роль в плановом социалистическом сельскохозяйственном производстве Союза ССР и вообще в разработке мер повышения и поддержания устойчивости плодородия почв».
Один из участников экспедиции, А. Р. Ферхмин, с достаточной полнотой впоследствии определил значение нижегородской экспедиции для Докучаева: «В эту именно эпоху окончательно сложились главнейшие взгляды его на почву и почвоведение; сформировался его характер как ученого и общественного деятеля; выработался учитель и руководитель молодежи; положено начало школы почвоведов, носящей его имя; найден и разработан метод естественно-научного изучения почв; выработана первая естественно-историческая классификация почв, обнимающая все главнейшие почвы Европейской России; широко поставлена и впервые выполнена задача всестороннего систематического изучения и описания более или менее обширной местности (целой губернии) в естественно-научном отношении».
Успех нижегородской экспедиции был полный. Докучаеву виделись впереди широкие горизонты научной и общественной деятельности, его силы удвоились от сознания победы, одержанной вопреки всевозможным затруднениям и препятствиям. Первым подтверждением всеобщего признания этой победы было предложение Полтавского земства провести подобное же исследование земель Полтавщины.
Работа над «Материалами к оценке земель Нижегородской губернии» окончательно сплотила во. круг Докучаева дружный научный коллектив. Докучаев меньше всего хотел видеть в учениках послушных технических исполнителей своих замыслов и предначертаний «Неотразимую прелесть в глазах его сотрудников-учеников, — вспоминал А. Р. Ферхмин, — имела возможность непосредственно участвовать в процессе творчества; каждый, кому поручалась та или другая работа, был уверен, что все, что ему удастся подметить, наблюсти или найти, тотчас же найдет себе применение, будет обсуждаться и, быть может, послужит материалом для новых обобщений, новых выводов».
Докучаев хотел видеть в учениках инициативных, творчески мыслящих ученых, способных на смелые обобщения и ломку косных взглядов. Он считал, что ежедневная кропотливая работа в лабораториях, анализ почвенных образцов, расшифровка дневников, если дело ограничивается только этим, не развивает способности охватывать широкие горизонты новой, едва нарождавшейся науки, а может превратить людей в исполнительных, но бескрылых «ремесленников от науки», как называл Докучаев такую породу ученых. Докучаев считал необходимым, особенно для молодых ученых, обмен мыслями, споры, свободное творческое общение в непринужденной обстановке. Он часто собирал у себя своих учеников и сотрудников всех специальностей, ученых и общественных деятелей — своих товарищей по университету и единомышленников, сплоченных общими взглядами на науку и ее значение для родной страны. Его квартира на первой линии Васильевского острова постепенно превратилась в нечто вроде ученого клуба. Кроме учеников — Н. Сибирцева, В. Вернадского, Ф. Левинсон-Лессинга, Г. Танфильева и многих других, здесь неизменно можно было встретить целую плеяду выдающихся ученых того времени: геолога А. Иностранцева, ботаника А. Бекетова, климатолога А. Воейкова, агронома А. Советова, экономиста и статистика А. Фортунатова, крупного общественного деятеля и разностороннего ученого А. Энгельгардта. Пестрое общество в несколько десятков человек располагалось группами в гостеприимных комнатах скромной квартиры. Часто было невозможно вместить всех гостей, и тогда они переходили в классные комнаты и зал пансиона, находившегося в этом же доме. Анна Егоровна была непременной участницей этих вечеров. Всегда приветливая и участливая, знавшая жизненные обстоятельства и невзгоды всех учеников и сотрудников своего мужа, она часто помогала им, доставала уроки, хлопотала вместе с мужем об устройстве их дел. Это была не только гостеприимная, внимательная хозяйка, но и друг учеников Докучаева. Она умела поддерживать в них то боевое настроение, которое было необходимо для борьбы за утверждение новых идей. Анна Егоровна свободно разбиралась в основных проблемах почвоведения и естествознания вообще, всегда была в курсе всех дел Докучаева и его друзей и поддерживала их во всех научных начинаниях.
Многочисленное общество, разбившись на отдельные группы, вело оживленные беседы по всем животрепещущим вопросам естествознания.
Нередко общим вниманием завладевал Александр Иванович Воейков — блестящий ученый- климатолог, географ и неутомимый путешественник. Ему было о чем рассказать! Автор классического труда, переведенного на многие языки, — «Климаты земного шаpa», — написанного в результате не только обобщения и изучения огромной литературы, но и на основе собственного знакомства с климатом и природой многих стран, — Александр Иванович Воейков своими рассказами необычайно расширял географический кругозор собеседников. Для молодых почвоведов это было очень полезно, так как почвоведение, особенно в тот период, было наукой в значительной мере географической.
Широтой своих научных интересов Воейков был близок Докучаеву. В числе других наук немало внимания уделял он и почвоведению, проблемы которого затрагивал во многих своих географических работах и специальных статьях. Первое время Воейков был научным противником Докучаева и возражал против его теории образования чернозема, называя ее «климатической». Но вскоре под влиянием доводов Докучаева Воейков понял, что теория Докучаева не является лишь климатической, а более широкой. Воейков согласился с этой теорией и стал убежденным сторонником докучаевского почвоведения.
Докучаев, в свою очередь, очень обогатил свои представления о фактах почвообразования из красочных рассказов Воейкова. Верная оценка роли и значения климата в образовании почв возникла у Докучаева под прямым влиянием его друга.
Научные интересы очень сближали Воейкова с Докучаевым, часто пользовавшимся материалами Воейкова для своих научных построений. Воейков также в своих трудах и учебниках по метеорологии ссылался на работы Докучаева, в том числе и на работы нижегородской экспедиции. Как раз в то время Воейков завершал работу над «Климатами земного шара», и первыми благодарными слушателями и ценителями избранных глав этой книги были докучаевцы. Известный советский географ академик Л. С. Берг, считающий своими учителями Докучаева и Воейкова, так охарактеризовал «Климаты земного шара»:
«Труд А. И. Воейкова есть плод ума, одаренного необычайной способностью схватывать причинные связи явлений, ума, чисто географического и необычайно разностороннего, изощренного как обширными путешествиями в разных частях света, так и изучением самой разнообразной литературы предмета. «Климаты земного шара» есть книга классическая, и какие бы успехи в будущем ни сделала климатология, чтение труда Воейкова всегда будет необходимо и вместе с тем приятно географу».
Хороший рассказчик и тонкий наблюдатель природы, Воейков нередко рассказывал о своих путешествиях и приключениях, и слушатели следовали за ним на берега великих озер Северной Америки, в знаменитую перуанскую пустыню Атакама, в тропические леса Явы. Эти путешествия были очень трудными и подчас опасными, хотя сам Александр Иванович повествовал об опасностях с немалой долей юмора.
Всеобщим уважением пользовался частый посетитель докучаевских вечеров Андрей Николаевич Бекетов — шестидесятилетний профессор университета, один из виднейших русских ботаников, много
