Однажды неподалеку от конюшни Соня с Кабачком наткнулись на художника. Художник подскакивал к мольберту, чуть-чуть мазал по холсту кистью, потом отскакивал и долго разглядывал.

— Что это он делает? — с интересом спросил Кабачок.

— Изображает то, что видит.

— Зачем?

— Чтобы увековечить, — сообщила Соня, — представь: он нарисует твой портрет. Ты повесишь его дома над камином, и твои внуки будут глядеть на портрет и говорить: «Всё-таки он был ничего, рыжий дедушка Кабачок!»

— Хорошо, пусть нарисует мой портрет! — решил Кабачок.

— Не знаю, согласится ли он? Художники обычно рисуют прекрасных дам!

— Почему это?! Пойду у него спрошу.

Кабачок встал между художником и мольбертом:

— Скажите, а правда художники обычно рисуют дам?

— Не только, — ответил художник. — Вот ты был когда-нибудь в музее? Нет? Это серьёзный пробел в твоём образовании. О чём думают твои мама с папой? — Художник покачал головой. — Всё рисуют: и пейзажи, и людей. Кому что нравится…

— А вам нравятся лошади? — спросил Кабачок.

— Нравятся, когда они мне не мешают… — сказал художник.

Кабачок довольно фыркнул.

— Художники обычно рисуют лошадей, — сообщил он Соне. — Вот ты когда-нибудь была в музее? — И не успела Соня ничего ответить, как Кабачок сокрушённо покачал головой: — О чём думают твои мама с папой?!

— Я как раз была в музее! — рассердилась Соня. — А вот тебя следовало бы сводить!

— Ну и своди!

— Кабачок, что мы ссоримся? Давай ему предложим нарисовать нас обоих, — предложила Соня. — И я повешу наш портрет дома…

— Это я повешу!

— Какой ты несговорчивый сегодня…

— Так будет он меня рисовать или нет?!

Кабачок снова навис над мольбертом.

— Лошадка, опять ты? — На этот раз художник посмотрел на лошадь с интересом. — Какой чудесный рыжий цвет. Девочка, вы при лошади? Вы не могли бы поставить лошадь вон там?

Соня заволновалась:

— Кажется, он будет рисовать тебя. Пойдём, встанем, где он сказал.

— Что я говорил?! — обрадовался Кабачок.

— Назад, левее, ещё чуть-чуть, — командовал художник. — Вот, хорошо!

— Не шевелись! — сказала Соня.

Кабачок замер. Но тут же ему захотелось почесаться, поваляться, выяснить, не пора ли обедать… Он заёрзал на месте.

— Да стой ты!

— Мухи, — пожаловался Кабачок.

Соня стала его обмахивать.

— Может, ты мне травки хотя бы нарвёшь, — капризничал Кабачок.

Соня нарвала травки. И пока Кабачок жевал, Соня мечтала:

— Надо придумать, куда мы повесим эту картину.

— Чтобы все могли видеть! — поддержал Кабачок.

— Пойду посмотрю, что получается.

На картине переливалось зелёно-жёлто-синее море трав Это было так прекрасно, что всякий, кто смотрел на картину невольно начинал любить природу! Но… но вместо лошади..

вместо маленькой рыжей лошадки там было какое-то оранжевое недоразумение!

Соня не верила своим глазам. «Может, это картина-загадка? — мелькнуло в её голове. — Может, зритель должен отыскать, где лошадь?»

— Простите, а где тут лошадь? — набравшись смелости, спросила она.

— Что?

— Где лошадь на вашей картине?

— Лошадь? Вот! — Художник ткнул в оранжевое пятно.

— Это — лошадь? — недоверчиво переспросила Соня.

Художник кивнул.

— Знаешь, Кабачок, оказывается, он не умеет рисовать лошадь!

— Как это?

— Совсем не умеет!

— Не может быть!

Они подошли вместе.

— Да, — протянул Кабачок. — Непохоже…

— Хочешь, я тебе ещё травки нарву?

Кабачок уныло помотал головой. Портрет не удался, и всё было ужасно.

— Придумала! — вдруг закричала Соня. — Я тебя сфотографирую!

И сфотографировала.

Кабачок на фотографии получился как настоящий: и уши, и глаза, и рыжая грива. Лошади по очереди подходили и удивлялись: «Очень похоже!»

А Кабачок так растрогался, что решил записать Соню в «Книгу охраны двуногих» второй раз. Теперь под цифрой «один» в книге было записано: «Соня». А под цифрой «два»: «Соня с фотоаппаратом».