«экстремистов».
– И ничего не боятся?
– А чего? Что здесь можно доказать?
Поэтому в суд я приходил трижды. Разумеется, меня досматривали на входе – с этим тут строго. Но ничего противозаконного не нашли. Ну, тащит с собою человек спальный мешок и консервы – и что? Не динамит же несёт? Может быть, он в турпоход собрался? Сразу же, после визита в суд – не всех же туда вошедших в наручниках выводят? В другой, так сказать, поход...
А я себе лежку делал. Именно здесь – в суде. Тут всяких технических помещений много. И не во все народ постоянно заглядывает. Вот в котельную, по теплому времени бездействующую – точно никто не заходит. Незачем, на улице тепло и сухо.
В первый раз я просто прошелся по зданию, выбирая место возможного укрытия. Чтобы там не было камер, сигнализации, и замки имелись не слишком уж серьёзные. Таких мест нашлось три. По здравому размышлению, выбираю именно котельную – у неё запасной выход на улицу есть. Не шибко комфортный, но для меня подойдет. Угольную пыль и отряхнуть можно. А вот приставы, охраняющие здание, в люк для погрузки угля точно не залезают – можно засвиниться, а им это не к лицу.
Во второй визит притаскиваю туда припасы.
И теперь сижу даже с некоторым комфортом. Вода есть, а кипятильник я прихватил. Сижу и слушаю по телефону словоизлияния судьи.
– Вы как хотите, Павел Андреевич, но в данной ситуации вы выпустили всё из-под контроля!
– ...
– Не знаю! Это уж ваши проблемы, уважаемый! Мы так не договаривались!
– ...
– Я и так делаю всё возможное! Поймите: случай хоть и не рядовой, однако же, государственной важности не представляет. Ну, и что, что в больнице? Первый раз, что ли, между нами-то говоря? Осмотрительнее надо быть, уважаемый!
Ох, не слышу я его собеседника! А жаль...
– Нет, Павел Андреевич, не надо меня пугать вашими связями! Не только у вас они есть! Вам-то уже ничего не грозит – в больницу этот тип не полезет. Хотел бы он вас убить – так здесь это бы и сделал. А я – на виду! И приговор выношу – тоже я!
– ...
– Двести тысяч! Согласитесь, в данной ситуации сумма вполне оправданная?
– ...
– Ну, и славно! Да, как обычно. Выздоравливайте там, не залеживайтесь...
Судья бросает телефонную трубку на стол. Возмущенно фыркает.
– Нет, ну каков мерзавец-то?
А ты, дядя, этого раньше не знал?
Нажимаю кнопку на телефоне – останавливаю запись. Да, сколько нам открытий чудных... на этой ниве сделать предстоит...
Наступил вечер. Понемногу стихла активность в здании суда, прекратилась беготня по коридорам, и замолкли голоса. Ночь... Только дежурные полицейские сейчас остались в большом старом здании. Сложенное из крепкого красного кирпича, оно ещё помнило советскую власть. Тогда здесь находилось какое-то партийное учреждение, следствием чего и явилась вот эта котельная. Давно не использовавшаяся по прямому назначению, она, тем не менее, все эти годы содержалась в порядке. Наверное, и сейчас сюда изредка заглядывали специалисты теплосети. Не думаю, однако, что они здесь что-то действительно ремонтировали. Разве что подкрашивали старый котел. Все, кто хоть что-то знал об этом месте, уже давно не воспринимали его всерьёз. И зря...
Дежурные полицейские меняются в десять часов. Судья приезжает через час после этого. Как раз охрана успевает сделать обход здания и проверить дальние его уголки. Заглянут ли они завтра в котельную? Раньше – не заглядывали. Так раньше тут никого и не били. В смысле – не были те, кому это не положено – то есть, обвиняемые.
Так или иначе – а поспать надо. Согреть утром воду и побриться.
– Господин полковник? Разрешите?
Заместитель начальника уголовного розыска оторвал взгляд от бумаг и с неудовольствием посмотрел на вошедшего. Старший лейтенант Демиденко, один из оперов, работающих сейчас по делу Волина.
– Чего вам, старший лейтенант?
– Тут такое дело, господин полковник... Нам из техотдела позвонили.
– Ну? И что с того?
– У нас в ориентировке перечислялись похищенные у сотрудников суда вещи... так там числилось несколько мобильных телефонов. Мы их сразу же на контроль поставили.
– Помню.
– Сотрудники техотдела говорят, что один из них сегодня выходил в эфир!
– Где?
– По пеленгу – в здании суда!
– Кому звонил? И как долго продолжался разговор?
– Несколько раз звонил на один и тот же номер. Принадлежность не установлена, в базе данных его нет. IMEI аппарата тоже неизвестен.
– Продолжительность разговоров?
– По-разному. От пяти до двадцати минут.
– А где находился второй абонент?
– Там же. В здании суда или рядом. На той же улице.
– Чей телефон выходил в эфир?
– Адвоката потерпевшего Зай Виктора Иосифовича.
– Адвокат?
– Да, господин полковник.
– И, должно быть, дорогой аппарат-то...
– Нокия, последняя модель.
– Ну, что ж... Где этот Зай сегодня был?
– Приезжал в суд. Как долго там был, сказать трудно. Но... раз жалобу подавал да заявление от имени своего клиента писал – часа полтора-два он там точно потерял.
– Жаловался-то он на что?
– На приставов, мол, клиента не защитили. Охраны вооруженной своему клиенту требовал – теперь, говорит, он ценный свидетель, и государство должно его охранять! За государственный счёт! Чтобы если что – то валить Волина сразу. У клиента сильное сотрясение мозга и многочисленные переломы костей рук и ног. Да пара ребер... Ещё одной встречи с Волиным он точно не перенесет.
– А ещё говорят – в полиции жестокие люди работают... – проворчал под нос полковник. – Иосифович?
– Так точно, товарищ полковник!
– Ну, что ж... умный мужик, ценю. Заметь, старший лейтенант, ему одному по рылу не дали! Он, надо думать, свои выводы сделал из того. Прикинулся ограбленным – мол, и меня тоже обчистили. Отвел от себя подозрения в сговоре с нападавшим, молодец! Но телефон дорогой пожалел...
– И что теперь делать, господин полковник?
– Закажи распечатку звонков, если он куда-то домой звонил, я его этим материалом припру к стенке. («И будет ещё один «обязанный» адвокат», – мелькнула в голове полковника мысль).
– Ясно, господин полковник, завтра же и напишу рапорт.
– Всё? Ничего больше нет?
– Нет. Разрешите идти?
– Действуй...
