особый. Во-первых, воскресант действительно может испугаться, а во-вторых, сегодняшний день наверняка войдет в историю, все человечество узнает о ходе операции, так как она сразу транслируется во всей Солнечной системе. А если она нечаянно икнет, чихнет или сделает что-нибудь похуже? Только этого не хватало!
Нила изо всех сил старалась не смотреть на пациента. У него были мягкие, волнистые темно-русые волосы, несколько морщин прорезали выпуклый лоб, переходящий в мягкие надбровные дуги, правильные черты лица, сильный мужской подбородок… Нила видела, что ее пациент значительно выше метра восьмидесяти. Почему ее так тянет к нему? Только ли потому, что он столько лет пролежал в анабиозе? А может, все дело в том, что он очень красив — и можно сколько угодно притворяться равнодушной? Как бы там ни было, придется довольствоваться первым вариантом. Мысль о каком бы то ни было влечении казалась кощунственной не только Ниле, но и всему современному обществу. Воскресшие пациенты считаются особенно уязвимыми. Поэтому мысли о физическом влечении считались совершенно неуместными, а тем, кто испытывал неуместные мысли, должно быть стыдно… Так было не всегда. Однако на заре крионики, после нескольких случаев насилия над воскресантами, разработали особый вирус — мем, — который вполне успешно защищал пациента от возможных посягательств. Шло время, необходимость в вирусе, в общем, отпала, однако его все равно применяли для защиты тех, кто возвращался в мир после долгого сна. Задолго до того, как начался жизненный цикл Нилы, единственно допустимыми между реаниматором и пациентом стали профессиональные отношения. Никаких исключений правило не допускало.
Нила поглядывала на пациента. Ей не терпелось забросать его вопросами, она заранее поражалась ответам. И все же она не нарушала главного принципа. Она не имеет права первой вступать в контакт. Пациент должен сам ее заметить. Будь сегодняшний пациент обычным, она бы нисколько не беспокоилась. Ведь современные воскресанты заранее знают обо всех последствиях криозаморозки и воскрешения. Даже экстренное замораживание не таило в себе неожиданностей. Процедура стала настолько привычной, что почти все знали, чего ожидать — разумеется, за исключением всяких непредвиденных обстоятельств. В общем, для поколения Нилы криозаморозка стала делом повседневным, и, проснувшись, люди возобновляли прежнюю жизнь.
К сегодняшней операции Ниле пришлось серьезно готовиться. Кроме того, она боялась козней со стороны Гектора. Она сразу же начала наводить справки, когда Мош объявил ей о своем решении назначить ее главным реаниматором, она была уже во всеоружии. Успела перечитать свои старые университетские лекции, покопалась в архивах. Главным образом, ее интересовали работы Роберта Эттингера, создателя концепции крионики. В «Проспекте бессмертия», написанном триста лет назад, Эттингер подробно остановился на вопросе о том, как выводить воскрешенных из состояния шока. Прочитав сотни бумажных и цифровых страниц, Нила поняла одно: к каждому пациенту необходим индивидуальный подход. Если реаниматор попробует форсировать события, он может нанести пациенту психическую травму, впоследствии у него может развиться постоянное ощущение заброшенности. Вначале разум воскресанта уязвим и беспомощен, как у новорожденного младенца. И пока пациент не привыкнет к новому окружению и к новой реальности, с ним следует обращаться крайне осторожно. К такому выводу пришли все отцы-основатели крионики, с ними соглашались и самые крупные специалисты современности. Правда, до их находки — можно сказать, до ее находки — все выводы основывались лишь на теории.
Поэтому Нила терпеливо ждала, пока пациент первым обратит на нее внимание, и делала вид, будто «читает книгу». Впрочем, «книга» выглядела вполне аутентично — вплоть до шелеста бумажных страниц. Разумеется, никакой бумаги не было в помине. Нила смотрела в тщательно замаскированный голодисплей. За происходящим одновременно следили ассистенты, они сидели в примыкающих помещениях и отмечали все изменения состояния пациента, передаваемые по голосвязи. В число ассистентов включили теоретиков, кабинетных ученых, занимавшихся только расчетами, резервную реанимобригаду. Кроме того, там находился и Мош с помощниками. О том, что за пациент оказался у них в руках, знали только Мош, доктор Ван, Нила и Гектор. На голодисплеи передавали данные о деятельности жизненно важных органов пациента, особые датчики следили за движениями его глаз и — до некоторой степени — давали представление о ходе его мыслей. Взглянув на голодисплей, Нила видела, какие эмоции испытывает воскресший и в какой степени. Отдельные датчики передавали сведения о ее организме. Данные о ней были во многом так же важны, как и данные о ее пациенте. В ходе воскрешения взаимодействуют люди из разных миров, любые отклонения от нормы чреваты катастрофой.
Чувства Джастина пребывали в полном смятении, он сделал сознательную попытку подавить их. Больше всего ему хотелось схватить сидящую неподалеку красавицу, сжать ее в объятиях и завопить от радости во всю глотку. Кроме того, ему не терпелось забросать ее вопросами. Но опыт и деловая сметка советовали не торопиться. На какие-то вопросы лучше ответить самостоятельно, чтобы не попадать сразу под чужое влияние. Не надо спешить раскрываться. Кто знает, что его здесь ждет?
И все же… пора кое-что выяснить.
Джастин еще раз осмотрелся по сторонам, внимательнее, чем раньше. Надо попытаться понять, в каком мире начинается его вторая жизнь.
Данные, полученные Нилой, ее порадовали. Очень порадовали. Как она и ожидала, уровень эндорфинов у пациента зашкаливал — он испытывает бурную радость. Сердцебиение учащенное — что ж, вполне понятно. Перед ней лежит по-настоящему счастливый человек. Нила отметила, что и у нее уровень эндорфинов повышен. Вполне нормальная реакция! Хороший реаниматор всегда сочувствует, сострадает пациенту и способен поставить себя на его место. Ведь в процессе подготовки реаниматоров тоже подвергают заморозке.
И вдруг случилось нечто необычное.
Нила чуть не выругалась вслух. Она изо всех сил старалась не волноваться, усиленно соображая, в чем дело.
Диаграммы, отражающие состояние пациента, вдруг выровнялись — почти как если бы кто-то вдруг выключил дисплей. Не слишком ли быстро? Едва заметно Нила покосилась на зеркальную стену, гадая, заметили ли ее помощники неполадку.
Вначале она решила, что произошел какой-то сбой в программе. На всякий случай проверила свои диаграммы… Все в норме — то есть в норме для человека, который чем-то озабочен. Значит, дело не в программе, а в самом пациенте! Если верить показаниям приборов, его состояние можно охарактеризовать как «спокойное и немного настороженное». Как ему это удалось?! За долгие годы учебы и работы в медицинских центрах Нила перевидала сотни пациентов, но еще ни разу не встречала человека, который был бы в состоянии так быстро овладеть собой…
Теперь Джастин отчетливо сознавал окружающее пространство. Во-первых, кровать… «То, на чем я лежу, каким-то образом фиксирует мое физическое состояние и приспосабливается к нему… Поразительно!» Он пошевелился — и сразу почувствовал, как кровать реагирует на его движение и, если можно так выразиться, прилаживается к нему, позволяет занять самое удобное положение. «Ясно, — подумал он, — техника явно шагнула вперед… Конечно, шагнула, идиот, ведь ты жив!» Одно то, что он жив, многое говорит о мире, в котором он очутился. Но познакомиться с новым миром он еще успеет… Джастин приказал себе: «Сначала факты! Оценка потом!»
Самым очевидным свидетельством перемен стал свет. Сколько Джастин ни всматривался, он так и не увидел ни одного светильника. Свет был повсюду. Он прищурился, стараясь найти хоть что-нибудь, но вскоре у него заболела голова, тогда он отказался от поисков и сказал себе: «У них свет без источника — двигайся дальше!» Ноздри улавливали аромат кофе, но кофейника он не видел. Если полагаться только на обоняние, Джастин готов был поклясться, что кофейник где-то рядом. «Значит, в новом мире есть симуляторы запахов, и здешним обитателям хватает ума… точнее, чуткости… пользоваться нужным запахом в данной ситуации». Неплохо для начала. Его не только оживили, но и прилагают все усилия к тому, чтобы ему было уютно. «Значит, общество, в котором я оказался, настроено не агрессивно. Хорошо!» Теперь женщина… Пусть она и не самая красивая женщина на свете, но все же довольно привлекательная.
Сидит на полу, скрестив ноги, и с напускным равнодушием читает книгу… Что тут необычного? Разве
