Викен просто заболел от огорчения.

— Пока это только мои предположения, — сказал Корнелиус. Как-то сразу он тоже почувствовал неимоверную усталость. Ему было неприятно, что пришлось так поступить с Викеном, который ему нравился. — Но вы понимаете дилемму? Если я прав, то любой пси-оператор превратится в юпитерианца — чудовище с двумя телами, из которых человеческое менее важно и служит простым дополнением. Это значит, что ни один пси-оператор не согласится управлять “Ю-сфинксами”. И тогда конец всему проекту.

Он встал.

— Мне жаль, Эрн. Вы заставили меня сказать, что я думаю, а теперь не сможете спать от тревоги. Право же, очень может статься, что я не прав и ваши тревоги окажутся напрасными.

— Чепуха, — пробормотал Викен. К тому же, может быть, вы и не ошибаетесь.

— Не знаю. — Корнелиус направился к двери. — Попытаюсь завтра найти ответ. Спокойной ночи, Эрн!

Ослепительные вспышки ракет, одна за другой взмывавших из своих гнезд, давно растворились в пространстве. Теперь вся армада, включив вспомогательные реактивные двигатели, планировала на легких металлических крыльях сквозь кромешный ад юпитерианского неба.

Открывая дверь пункта управления, Корнелиус бросил взгляд на переговорный пульт. Он был выключен. Когда Энглси работал в шлеме, он не допускал, чтобы хоть один посторонний звук мешал ему сосредоточиться. Вещавший на весь мир голос еле доносился откуда-то из-за стены:

— Разбился один корабль… два корабля.

Услужливый техник смонтировал над передатчиком Корнелиуса панель с пятнадцатью красными и пятнадцатью синими лампочками, чтобы он мог быть в курсе событий. Конечно, он сделал это скорее ради Эда, но тот сразу же решительно заявил, что и не взглянет на них.

Четыре красные лампочки не горели. Это означало, что четыре синие уже не подадут известия о благополучной посадке. Смерч, разряд молнии, парящий ледяной метеор, стая похожих на гигантских скатов птиц с телами, твердыми и плотными, как сталь, — сотни причин могли погубить эти четыре корабля, разбросав их обломки по жутким юпитерианским лесам.

Вот, черт, уже четыре! А как же летевшие в них живые существа, каждое из которых обладает великолепным мозгом, не уступающим вашему собственному?! Подумать только, быть приговоренным к долгим годам кромешной тьмы, обрести сознание на какую-то непостижимую долю секунды — и все для того, чтобы тут же разбиться в кровавые клочья о ледяные уступы! Бессмысленная жестокость всего этого холодным комком подступила к горлу Корнелиуса. Правда, без этих жертв не обойтись, если мы хотим, чтобы на Юпитере появилась разумная жизнь. И уж лучше сделать это сразу, пожертвовав немногими, — подумал он, — но зато знать наверняка, что следующее поколение разумных юпитерианцев будет обязано своим рождением любви, а не машинам!

Он прикрыл за собой дверь и, затаив дыхание, стал ждать. Энглси сидел, повернувшись лицом к противоположной стене, так что можно было различить только инвалидное кресло да еле выглядывавшую из-за него верхушку шлема. Ни движения, ни хоть какого-нибудь признака жизни — ничего. Боже!

Будет страшно неудобно, более того — ужасно, если Энглси догадается об этом подслушивании. Впрочем, где ему заметить. Он оглох и ослеп от своей сосредоточенности.

Грузное тело псионика медленно двинулось к новому пси-передатчику. Корнелиусу совсем не нравилась роль соглядатая. Он бы ни за что не пошел на это, будь хоть малейшая надежда здесь, на месте, разобраться в том, что происходит. Но особой вины за собой он не чувствовал. Если его подозрения оправдаются, значит Энглси, сам того не ведая, оказался втянутым в нечеловеческую игру. Проследить за ним в этом случае — значит спасти.

Корнелиус осторожно включил приборы, и установка начала разогреваться. Осциллоскоп, встроенный в передатчик Энглси, сообщал ему точные данные об альфа-ритме мозга пси-оператора, служа своеобразными биологическими часами. Сначала надо было настроиться на их ход, а когда оба передатчика начнут работать точно в одной фазе, можно попробовать незаметно…

Разберись, в чем дело! Прочитай истерзанное подсознание Энглси и пойми, что там, на Юпитере, так притягивает и отпугивает его!

Ничего, уже скоро посадка. Может быть, в конечном счете только эти пять и погибнут, а остальные пробьются. Десять товарищей для… Джо?

Корнелиус тяжело вздохнул. Он посмотрел на калеку, слепого и глухого к внешнему миру, искалечившему его, и почувствовал жалость и злость. Во всем этом была какая-то несправедливость. Даже по отношению к самому Джо. Ведь он не был каким-то чудовищем, поедающим человеческие души. Он сам еще не понял, что он действительно Джо, а Энглси превратился в жалкий придаток. Он не просил, чтобы его создавали, и лишить его теперь второго человеческого “Я” — значило бы погубить его. Так или иначе, когда человеческий разум переходит рамки “приличий”, за это приходится расплачиваться всем, и дорогой ценой.

Корнелиус беззвучно выругался. Он потянулся к приборам и начал настраиваться на альфа-ритм мозга Энглси: импульсы его собственного мозга имели более низкую частоту. Сначала сигналы должны пройти через гетеродин… Так… Но почему же нет приема? Ах да, надо еще подобрать точную форму волны. Ведь тембр — такая же неотъемлемая часть мысли, как и музыка. Медленно, страшно осторожно Корнелиус поправил настройку.

Что-то промелькнуло в его сознании — видение облаков в лилово-красном небе, ощущение свежего ветра, мчавшегося в безграничном просторе, — и снова исчезло. Дрожащими руками он снова тронул рукоятку настройки…

Пси-луч между Энглси и Джо ширился, включая в себя сознание Корнелиуса. Он почувствовал, что видит Юпитер глазами Джо. Вот он стоит на холме и смотрит в небо над ледяными горами, ища жадным взором первую ракету. Но одновременно он оставался Корнелиусом, следящим за приборами, ищущим каких-то сигналов, символов — ключа к запертым в душе Энглси страхам.

И тут он почувствовал, что его самого охватывает нечеловеческий ужас.

Пси-лучевое слежение — это не просто пассивное подслушивание. Как любой радиоприемник является одновременно слабым передатчиком, так и воспринимающая нервная система сама посылает сигналы, откликаясь на источник пси-излучения. Конечно, при обычных условиях это излучение почти незаметно, но если ваши импульсы, в каком бы направлении они ни посылались, проходят через цепь мощных гетеродиновых и усилительных устройств с отрицательной обратной связью…

На заре псионики пси-лучевая терапия было зачахла. При тогдашней технике мысль одного человека, пройдя через усилитель и поступая в мозг другого, складывалась с собственным нервным циклом последнего по простым векторным законам. В результате оба чувствовали возникавшие новые частоты как какое-то кошмарное трепыхание своих собственных мыслей. Пси-оператор, владевший приемами самоконтроля, еще мог их игнорировать, но пациент не мог, и вместо излечения человек получал травму.

Однако позже основные волновые тембры человеческого мозга были измерены и опыты в области пси-лучевой терапии возобновились. Современный пси-передатчик анализирует входящий сигнал и переводит его данные на язык “слушателя”. Абсолютно чуждые импульсы передающего мозга, которые невозможно перекодировать в соответствии с нейронной структурой принимающего мозга, задерживаются фильтрами.

Обработанная таким образом чужая мысль может быть воспринята так же просто, как своя собственная. Когда пациент включен в пси-лучевую сеть, опытный пси-оператор способен подстроиться к ней без его ведома. При этом он может либо исследовать мысли пациента, либо внушать ему свои собственные.

План Корнелиуса, понятный любому специалисту-псионику, основывался именно на этом. Он хотел