сотрудников, держали десятилетиями всю огромную империю в нищете, голоде и холоде, беспощадно обезглавили армию, — неужели такие люди в самый канун чаемой ими «второй империалистической» так вот сразу возжаждут спасать ненавистную им так называемую демократию и, сжигая свое прошлое, бросятся на «чисто русские позиции» здорового, миролюбивого, преображенного революцией, народного Российского государства? Можно верить в чудо, можно молить о чуде, но нельзя прославлять чуда, еще не явленного.

Недавно один иностранец, уже перестрадавший у себя на родине один из эпизодов нынешней все разгорающейся тоталитарной войны, сказал мне: ведь это же всеевропейская гражданская война; люди начинают драться не за общее отечество, а за общие убеждения.

И действительно, в 1914 году пораженческий лозунг Ленина — «Прежде всего нужно добиваться поражения своего собственного отечества» — вместе с его пломбированным вагоном вызывал лишь всеобщее отвращение и ужас, а теперь…

Французское телеграфное агентство совсем недавно сообщило о том, что бывший генеральный секретарь коммунистической партии, кумир митинговых толп, ярый, в якобинском стиле, «французский патриот» и враг гитлеризма, ныне находится в Германии и там работает вместе с Гитлером и Сталиным против Франции. Пусть это известие о Торезе будет опровергнуто, от этого ничего не изменится. Мы знаем, какая борьба сейчас идет внутри Франции с «пятой колонной» коммунистов, которых Поль Фор, генеральный секретарь французской социалистической партии, в своем знаменитом обращении к представителям английской рабочей партии назвал агентами иностранной державы, работающими за ее счет и по ее инструкциям. И в этой же Франции находятся тысячи немецких и австрийских граждан, которые в рядах чужой армии стремятся уничтожить внутреннего врага в своем собственном отечестве.

Вообще все эти Куусинены и Кислинги — ведь это не просто платные, вульгарные агенты неприятеля. Это явление гораздо более глубокое, прежде в Европе неслыханное. Они только симптом, выражение этой самой всеевропейской гражданской войны.

*

Но эта гражданская война совсем не та «всемирная пролетарская революция», о которой мечтал Ленин и которую по наследству хочет осуществить Сталин. Это гражданская война не классов, а идей: идей свободы и рабства!

Жить ли миру в свободе или рабстве — вот вопрос, который стоит перед всеми нами, людьми свободы и духа, безразлично, в каких государственных границах нас эта война застает. А внутри государственных границ всюду теперь, повторяю, водораздел проходит не по линии материальных интересов, а по линии духовных ценностей.

Оказалось — это уже проявлялось в войну 1914 года, но потом было забыто, ибо сама война была признана нелепой случайностью, — оказалось, что есть в каждом государственном общежитии некие, материальным аршином не измеряемые, ценности, объединяющие людей не по осязуемым классовым, социальным и прочим признакам. Для одних такой ценностью является Свобода — для других Насилие. Сталин и Гитлер всюду сейчас внутри еще не захваченных ими государств действуют вместе. Вместе же идут против них все люди без различия партий и классов, для которых представление о государстве нераздельно с понятием свободы человека.

«В нашем представлении социализм неразрывно связан с демократией», — пишет один из известнейших представителей и теоретиков германской социал — демократии («Социалистический вестник», 25 апреля). И далее Гильфердинг с исчерпывающей убедительностью ставит знак равенства между всеми видами тоталитарных диктатур. Он решительно рвет с благочестивой легендой — одинаково любезной сердцам и социалистических и либеральных и даже «белогвардейских» поклонников так называемой эволюции Сталина от ленинизма к национализму. «Ленин и Троцкий, — пишет Гильфердинг, — с группой отборных сторонников, которая никогда не была способной к самостоятельным решениям партией, а всегда была лишь инструментом в руках вождей, как позднее фашистские и национал — социалистические “партии”, овладели государственной властью в момент развала старого государственного аппарата. Они преобразовали ее соответственно потребностям своего господства, устранили демократию и установили собственную диктатуру, которую они в собственной идеологии, но отнюдь не на практике, отождествили с “диктатурой пролетариата”. Они создали таким образом первое тоталитарное государство, прежде чем это название было изобретено. Сталин продолжил это дело, устранил своих соперников и сделал неограниченной свою личную диктатуру».

В том же номере «Социалистического вестника» Р. А. Абрамович пишет, что русские социалисты поставлены «перед необходимостью сделать выбор между сталинским тоталитаризмом, сохраняющим “социалистическую экономику”, и более свободным политическим режимом, с некоторыми возможностями для самодеятельности рабочего класса, но с уступками капитализму». Такой выбор должны сейчас сделать не только российские социалисты. Этот выбор должны сделать все и везде, выбор между тоталитарным (рабским) режимом и свободным общежитием. Его уже сделали или делают все западные рабочие и западные… капиталисты.

*

В этом отношении поразительна судьба (и на нее особо должны обратить внимание наши российские демократические и либерально — консервативные поклонники «национальных достижений» Сталина) Фрица Тиссена, знаменитейшего германского реакционера, миллиардера и политического крестного отца Гитлера. Его письмо к Гитлеру от 28 декабря 1939 года (опубликовано в «Пари — Суар», 30 марта) — документ исключительного психологического значения.

Дабы вернуть Германию к ее историческим традициям, уничтожить ненавистную веймарскую демократию и обуздать распущенный пролетариат, Ф. Тиссен, вместе с фон Папеном и Гутенбергом, привел Гитлера к власти. Гитлер дал Германии небывалое, почти невыносимое военное могущество. Фюрер распространил вокруг себя тоталитарное пространство в таком размахе, о каком Сталину, плетущемуся в обозе его славы, и не мечтать. Формальный, я бы сказал, мертвый имперский патриотизм Тиссена мог бы насытиться в полной мере. Но Тиссен оказался не мертвецом. Почти в самом начале смертоносного марша Гитлера какое?то глубокое подлинное патриотическое чувство проснулось в душе стального магната.

В длинном письме, объясняющем его разрыв с Гитлером, Тиссен пишет: «Ваша новая политика, господин Гитлер, влечет Германию в пропасть; она — гибель германского народа. Сделайте крутой поворот, пока это еще возможно. Ваша политика, если она все осуществит, будет концом Германии (finis Germaniae). Вспомните вашу клятву в Потсдаме. Дайте рейху свободный парламент, верните немецкому народу свободу слова и совести, создайте и гарантируйте условия, при которых закон и право снова обрели бы смысл; при которых можно было бы снова заключать соглашения и договоры на основе доверия. Только тогда, если можно еще избежать новых бедствий и напрасных кровопролитий, Германии, может быть, удастся получить почетный мир, сохраняющий ее единство».

Знаменательный и для многих из нас поучительный документ. Тиссен — консервативный монархист и сверхкапиталист — почувствовал, что тоталитарное государство, лишенное свободного народного представительства, обречено на слом; что государственная власть, террором превращающая народ в бессловесное стадо, не государственная власть и не сила, творящая величие и мощь страны, а ее беспощадный, смертельный и самый страшный враг. Конечно, Тиссен и немецкие социал — демократы — два полюса германского политического мира — знают до конца, что их страна ведет смертельную борьбу. Они «не хотели давать оружие в руки врагов Германии», но безумие Гитлера не дает им выбора. Во имя Германии они идут «в стан врага», идут против того, кто под оглушительные вопли о «могуществе нового рейха», о «величии вечной Германии» подготовляет ее великое падение.