колодец в результате произведенных маневров. Он был совершенно прав, так как отряд, промокший насквозь и проделавший такой труднейший путь, вероятно, не нашел бы в себе сил для дальнейшего исследования.

К несчастью, лебедка, погнутая от сильных ударов при спуске в несколько колодцев, работала плохо и послужила причиной нескольких неприятных случаев и бесчисленных задержек при спуске и подъеме штурмового отряда. Тем не менее я достиг дна большого колодца почти сухим. Это было то самое место, куда я добрался в 1943 году совершенно промокшим и оглушенным водопадом.

Я радовался от души, спуская электроновую лестницу в нижележащий колодец, в который в прошлый раз мне удалось только заглянуть и в который теперь я спустился. За мной последовал Лубан, тоже трепещущий от радости, приговаривая, что должен взять реванш у Хенн-Морт, которая так плохо обошлась с ним четыре года назад.

Остальные члены отряда остались ждать нас у гигантского каскада, еще двенадцать человек находились в резерве, готовые поддержать нас или сменить. Тем временем мы спускаемся все ниже и ниже, минуем ряд колодцев, расположенных друг над другом, и наконец достигаем места, где каскады образуют почти горизонтально текущий извилистый поток, в который мы вошли и погрузились. Лубан — до пояса, я — почти до подмышек! На нас были водонепроницаемые комбинезоны, но они порвались во время трудного спуска и различных маневров, которые нам пришлось проделать, поэтому мы сильно продрогли в воде с температурой четыре градуса.

За одним из поворотов речки Серпантинки, как мы ее назвали, нас постигло разочарование, можно сказать, шок: мы наткнулись на непреодолимое препятствие — полный сифон остановил нас. Мы достигли дна пропасти Хенн-Морт, исследование которой начали семь лет назад.

Лубан взял-таки реванш и покорил пропасть. Я же в августе 1947 года смог достойно отметить свое пятидесятилетие: ведь мы побывали на дне самой глубокой пропасти Франции, на глубине четырехсот сорока шести метров.[34]

Я был счастлив, что нахожусь здесь сейчас со своим учеником, ставшим моим вторым 'я'. Не часто приходится вот так в одиннадцать часов вечера находиться на дне такой пропасти, стоя по пояс в воде и дрожа от холода. Мы скрепили нашу победу и эту удивительную минуту братскими объятиями.

Празднуя нашу личную победу, что можно было бы посчитать эгоизмом с нашей стороны, мы все же ни на минуту не забывали о самоотверженных участниках экспедиции и о выпавших на их долю трудностях. Но тот факт, что исследование закончили именно мы двое, начав его семь лет назад, невольно возвращал нас к воспоминаниям об этом начале, таком скромном и таком далеком от сегодняшней окончательной победы, и мы ликовали от души.

Все, что подобает сказать в заключение по этому поводу, мы скажем словами Феликса Тромба, начальника нашей экспедиции, написавшего книгу 'Тайна Хенн-Морт':

'Когда экспедиция удалась, когда она увенчалась полнейшим успехом, что может быть приятнее для тех, кто потребовал от других больших и часто безвестных усилий, чем выразить им свою благодарность?

В течение трех лет Кастере вместе с отважной командой боролся за Хенн-Морт. Им пришлось временно отступить перед лицом совершенно непреодолимых трудностей. Потом сюда пришел Парижский спелеоклуб вместе с Кастере и участниками первых исследований, пожелавшими тоже присоединиться.

Неудача 1946 года показала всю трудность задуманного предприятия. Вся группа полностью отдала свои силы единой цели — добиться успеха. Размах экспедиции к этому времени при содействии армии принял такие размеры, что личным стремлениям отдельных людей пришлось отступить.

Надо было направлять, организовывать, следить за выполнением решений, выработанных совместно, и случилось так, что для этой миссии выбрали меня.

Армия обеспечила нам великолепно организованный транспорт, лагеря и многое другое. Множество людей, гражданских и военных, взяло на себя неблагодарные обязанности отряда поверхности, запасного отряда, и именно их роль оказалась решающей.

Что сказать в заключение о достигнутых результатах? Справедливо, думается, приписать все заслуги группе в целом, никого в особенности не выделяя.

Усилия армии, усилия спелеоклуба, усилия Норбера Кастере и всех членов его команды заслуживают того, чтобы их вспоминали совместно.

Каждый из них может гордиться участием в экспедиции, внесшей во все области спелеологии — спортивной и научной — решающий вклад. Каждый из них может испытывать моральное удовлетворение от того, что он внес также свой личный вклад, обеспечивая безопасность тех, кому удалось в конце концов без единого несчастного случая покорить такую пропасть, как Хенн-Морт'.

Я не ставил перед собой задачу дать в воспоминаниях полный отчет о результатах всех научных исследований и наблюдений, полученных каждым из участников экспедиции в Хенн-Морт по его специальности.

Поэтому вся экспедиция может показаться чисто спортивным и довольно бесполезным мероприятием, направленным исключительно на установление рекорда, но это далеко не так.

Конечно, нельзя отрицать, что спортивные факторы — опасность и жажда приключений — были достаточно широко представлены при исследовании этой зловещей пропасти, но спелеология включает в себя разнообразнейшие отрасли, и в той области, которая априорно может показаться скучной и однообразной, таится для специалиста много неожиданностей и бесчисленные темы для изучения.

Через год после нашего последнего спуска в Хенн-Морт я получил от аббата Катала весточку, побудившую меня срочно поехать в его приход Кастельно д'Од. Он также пригласил нашего общего друга Луи Мерока, сменившего графа Бегуена на кафедре первобытной истории в Тулузе, с которым я неоднократно посещал пещеры и места раскопок в Комминже. Аббат Доминик Катала, первоклассный спелеолог, участник последнего исследования в Хенн-Морт, в одиночку исследовал пещеры в своем районе на границе Од и Эроль и только что открыл нижний этаж пещеры Алден, никому ранее не известный. Там он обнаружил настолько волнующие вещи, что пригласил Мерока и меня в качестве арбитров. Он приехал встретить нас на вокзал Лезиньян-Корбиер, куда мы прибыли экспрессом Бордо — Марсель.

В своем автомобиле он провез нас через виноградники и оливковые рощи Минервуа, потом повел машину вверх по южному склону Монтань Нуар, затем мы еще немного проехали по ухабистой дороге, идущей через пустошь, и остановились на краю глубокого рва: дальше под ногами просто не было земли. Ущелье Цесс — классический известняковый каньон, по которому течет лишь капризная пересыхающая речка, — таит на своих крутых, изъеденных эрозией[35]склонах множество пещер, среди них есть еще не открытые.

По крутым тропкам и живописным карнизам аббат Катала привел нас к входу в грот Алден — одну из самых широко известных пещер. Ее известность связана с тем, что в течение полувека в ней добывали фосфориты. За пятьдесят лет в Алдене было добыто примерно шестьдесят тысяч кубических метров фосфоритов, и в них было обнаружено баснословное количество останков животных (медведей, гиен, носорогов и других животных), живших в доисторическое время.

После краткой передышки под величественным сводом мы спускаемся под землю и быстро проходим широкую галерею, в которой еще видны следы земляных работ, относящихся ко времени добычи здесь фосфоритов, и в которой, конечно, бесполезно искать колонны и сталактиты: их здесь вообще нет.

Но мы приехали не для того, чтобы любоваться обычными подземными красотами. Аббат ведет нас дальше и останавливается перед очень небольшим отверстием, проделанным в цельной породе в виде уходящей вниз норы, из которой идет сильный поток холодного воздуха.

В прошлый раз Катала проник сюда, правда, с большим трудом и не без риска. Ему удалось спуститься на глубину двадцать метров в опасную расселину, и он оказался в нижнем, совершенно неизвестном этаже