смотрит на меня,
он делает это, чтобы увидеть именно меня,
а не для того, чтобы увидеть, как я смотрю на него,
когда он упирается в черту,
через которую переступать нельзя,
черта от него сама отскакивает,
когда он оказывается в компании,
где беспардонных лгунов больше 10 процентов,
он тихо линяет.
У него маленький-маленький
театр,
большая часть которого несколько лет назад сгорела,
теперь у него крошечный театр — в огромном,
в значительной мере мертвом мировом театре
живая клеточка.
Мы с ним родились в один день — 25 октября,
мы скорпионы.
Скорпион — это самоедство
во имя совершенства.
Слава богу, он еще не всего себя скушал.
О чем говорит его театр,
если выразить это до предела сжато,
в трех коротких предложениях.
Первое: страшнее смерти — не родиться.
Второе: мир уродлив, а жизнь прекрасна.
Третье: самый большой грех —
укорачивать и без того короткую жизнь людей.
Юра ставит спектакли, спектакли ставят Юру,
эта творческая взаимозависимость, даст Бог,
будет продолжаться еще долго-долго.
Вот уж кому действительно имеет смысл прожить 120 лет.
Спасти рядового идальго / Искусство и культура / Художественный дневник / Балет
