называла туземцев дикарями или детьми. ЗНАКОМСТВО С «КОРОЛЕВОЙ» ЕЩЕ БОЛЬШЕ УБЕДИЛО МАРГАРЕТ В ОШИБОЧНОСТИ СВОИХ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ. ЧУВСТВО ПРЕВОСХОДСТВА ОКОНЧАТЕЛЬНО ИСЧЕЗЛО, УСТУПИВ МЕСТО УВАЖЕНИЮ. «Мы с королевой сразу понравились друг другу, — записала Маргарет в своем дневнике. — Мы стали часто прогуливаться. С американской точки зрения, нам не хватало только открытой веранды и пары кресел-качалок». Общались женщины «по внутреннему пониманию» — ведь ни одна из них не знала ни слова на языке подруги.
Туземка пригласила Маргарет в длинную хижину, которая служила местной кухней. Она угостила гостью горячим сладким картофелем, но отказалась от масла, которое Маргарет принесла с собой из базового лагеря. Маргарет тоже вела себя осторожно. Туземка попыталась убедить ее надеть то, что Маргарет в дневнике назвала «плетеные стринги из прутиков, в которых ходила и она, и ее фрейлины». От этого американка категорически отказалась, постаравшись максимально плотно утянуть собственную форму. Похоже, «королеву» это устроило.
За несколько дней туземка так привыкла к визитам Маргарет, что стала встречать ее на полпути между лагерем и деревней. «Иногда тропа становилась непроходимой, а порой мы преодолевали небольшие ручьи по импровизированным мостикам из бревен», — писала Маргарет. Когда девушке казалось, что она может упасть, она обращалась за помощью к своей новой подруге. «Она всегда понимала, что мне нужно. Королева брала меня за руку и вела меня по дороге».
Сержанты подшучивали над тем, что Маргарет стала посещать деревню так же часто, как и они. Королева чувствовала, что мужчины посмеиваются над ее подругой. «Она повернулась к ним. Выражение на ее лице было абсолютно недвусмысленным: всякой швали не пристало подобным образом относиться к королевской гостье». Такого же сурового взгляда удостоились и местные девочки и девушки, которые работали на поле сладкого картофеля. Когда королева и Маргарет проходили мимо, девушки захихикали, но смех быстро прекратился, стоило королеве взглянуть на них.
Уолтер заметил дружбу между Маргарет и туземкой, и эти отношения вызвали у него странную смесь зависти и восхищения. Во время очередного сеанса радиосвязи он передал на борт самолета: «Туземцы едят у нее с рук, но по-прежнему ничего не берут ни у кого из нас».
Чем больше островитяне нравились Маргарет, тем больше она восхищалась тем, что они отказываются от подарков десантников. «Туземцы Шангри-Ла — мудрые люди, — писала она. — Они счастливы. Они знают, что им нужно. Они слишком умны, чтобы позволить нескольким случайным туристам с Марса менять ритм их жизни, который складывался веками».
Уолтер постоянно пытался уговорить туземцев обменять красивое ожерелье из мелких раковин, которое вертикально опускалось от шеи на грудину, на ножи, мачете и другие достижения современной технологии. Но это ему никак не удавалось.
Ожерелье принадлежало туземцу по имени Кеауги Валела. Впоследствии Кеауги стал вождем племени и получил десять жен. Когда Кеауги умер, ожерелье унаследовал его сын Дагадигик. Однажды ожерелье упало с его шеи в пылу битвы. Его подобрал вражеский воин, и ожерелье стало трофеем, на языке дани «мертвой птицей».
ВСКОРЕ У УОЛТЕРА появились проблемы более серьезные, чем сбор сувениров. Во время очередного сеанса связи его проинформировали о том, что тренировки на планерах пока проходят без особого успеха.
После того, как необходимое оборудование было установлено на «Протекающей Луизе», пилот, майор Уильям Сэмюелз, второй пилот, капитан Уильям Маккензи, пилот планера, лейтенант Генри Палмер, и второй пилот планера, капитан Г. Рейнольдс Аллен, выработали собственный план. Для начала они совершили несколько тренировок на острове Вакде, чтобы отработать синхронность действий экипажей планера и самолета. Затем «Протекающая Луиза» отбуксировала «Вязанку дров» над Новой Гвинеей до горы Хаген. Эта большая, но более легкодоступная долина находилась почти на такой же высоте, что и Шангри-Ла. Тренировки в этом месте позволили бы отработать посадку и буксировку планера, не используя при этом пассажиров в качестве морских свинок, а репортеров — в качестве свидетелей.
План рухнул практически немедленно. Во время тренировок на острове Вакде Сэмюелз взлетел слишком низко. Никто из людей не пострадал, но оборудованию был причинен вред. Пропеллеры самолета повредили нейлоновый буксировочный трос. Был испорчен и радиокомпас. После ремонта Сэмюелз повторил попытку. Во время второго полета лопнул стальной буксировочный кабель и вдребезги разлетелась лебедка. К счастью, люди остались целы, но ремонт означал новую задержку. А потом произошла катастрофа.
Репортер «Чикаго Трибьюн» Уолтер Симмонс вылетел на остров Вакде, чтобы описать тренировочные полеты. Несмотря на опасность, Симмонс вызвался быть одним из восьми пассажиров планера во время третьего тренировочного полета. Сразу после захвата стальной кабель снова лопнул. «Лебедка просто развалилась на куски», — вспоминал второй пилот Маккензи. ПОРВАННЫЙ КАБЕЛЬ ОБМОТАЛСЯ ВОКРУГ КАБИНЫ САМОЛЕТА, СЛОВНО РАЗЪЯРЕННАЯ ЗМЕЯ, И ПРОБИЛ СТЕНКУ ОТСЕКА ШТУРМАНА. КОНЕЦ КАБЕЛЯ УДАРИЛ ОПЕРАТОРА ЛЕБЕДКИ, СТАРШЕГО СЕРЖАНТА УИНСТОНА ХАУЭЛЛА. А ведь всего за день до полета Хауэлл говорил репортеру Ральфу Мортону о том, что он абсолютно уверен в успехе. Кабель хлестнул также радиста, сержанта Гарри Бэрона.
«В кабине начался настоящий дождь из кусков алюминия, дерева и стекла, — писал Сэмюелз в своих воспоминаниях. — Помещение заволокло дымом. Я оглянулся, чтобы спросить, сможем ли мы приземлиться. Но все лежали на полу. Вокруг было много крови». Хауэлл и Бэрон получили серьезные, но не угрожающие жизни раны. Их пришлось отправить в госпиталь.
Прежде чем второй фрагмент разорвавшегося стального кабеля хлестнул по планеру, Палмер и Аллен отстыковались от него и совершили экстренную посадку. Уолтер Симмонс и другие пассажиры планера до смерти перепугались, но не пострадали. Впоследствии Аллен говорил, что причиной неудачи было плохо отрегулированное оборудование — «оно не использовалось несколько лет и безнадежно проржавело».
Полковник Элсмор приказал доставить другую лебедку и сам прибыл на остров Вакде. Уолтеру Симмонсу он сказал, что, если возникнут новые проблемы, от идеи использования планеров придется отказаться. В штабе снова вернулись к мысли о строительстве взлетной полосы в Шангри-Ла. Времени на это ушло бы больше, без проблем не обошлось бы, но зато не надо задумываться о разваливающихся лебедках, хлещущих по фюзеляжу обрывках стального троса и других опасностях, связанных с использованием «летающих гробов».
Еще до разорвавшегося троса Уолтер и все остальные не были уверены в том, что использовать планеры удастся. Прыгать из самолетов с парашютами они привыкли. Но планеры — это нечто совершенно другое. Репутация «Вако» говорила сама за себя. Во время ежедневных сеансов радиосвязи Уолтер постоянно твердил: «Мы не хотим, чтобы кто-то подвергал себя опасности, чтобы вытащить нас отсюда… Мы готовы ждать, пока все не будет решено окончательно… Мы не хотим форсировать события. Пилоты самолета и планера должны как следует подготовиться». Узнав о происшествии и пострадавших, Уолтер стал повторять это снова и снова.
Тревожила всех и необходимость нескольких полетов, поскольку за один раз вывезти из долины пятнадцать человек было невозможно. «Каждый полет повышает вероятность аварийных ситуаций, а то и катастрофы», — твердил Уолтер. Со своим старшим сержантом Сэнди Абреникой он обсуждал возможность пешего перехода — «сможем ли мы выбраться отсюда, если идея с планерами провалится». Не сообщая Элсмору, Уолтер и Абреника начали рассчитывать, сколько человек им потребуется для перехода по джунглям, где существовала вероятность встречи с охотниками за головами или японскими солдатами.
Маргарет продолжала молиться. Узнав о порвавшемся тросе, она укрылась в своем уголке большой палатки: «Я снова и снова читала молитвы. Я просила Бога сделать так, чтобы, спасая нас, никто не пострадал». То же происходило и с майором Сэмюелзом. Позже он признавался Маргарет, что пошел на воскресную службу и попросил капеллана помолиться за успех их миссии.
