яме. Тут он в продолжение четырех дней не имел пищи, кроме петуха, который нечаянно попал в ту же яму и которого беглец пожирал сырого.

Голодать и оставаться в грязной яме более четырех дней было невозможно. Карл Дэвис осмелился выйти из ямы ночью, прошел чрез город Еннис и уже вышел в поле, надеясь найти себе безопасное убежище, как вдруг был узнан солдатами католической партии. Его схватили, поволокли в местечко Винегаргиль и тотчас же расстреляли. Одна пуля пробила его насквозь, другая оторвала ему руку После этого убийцы подошли к трупу и стали издеваться над покойником. Взяв труп за ногу, поволокли его и бросили в наскоро вырытую яму, которую засыпали землей и забросали каменьями. Карл Давис имел собаку, которая следовала за ним в его бегстве и присутствовала на месте казни. Едва убийцы ее господина удалились, собака принялась разбрасывать каменья, рыть землю лапами и делала это до тех пор, пока не показалась из-под земли голова и часть груди ее хозяина. Тут она стала усердно облизывать языком кровь, струившуюся из ран его. В течение нескольких дней собака не переставала зализывать раны своего господина — и что же? Карл Давис мало-помалу начал приходить в себя, возвращаться к жизни. Он очень удивился, когда стал сознавать свое положение. Все это могло бы ему показаться сном, если б он не видел возле себя верного своего друга, ворчащего от досады, что не в силах поднять на ноги своего господина; сам же Карл Давис, хотя и пришел в чувство, но, ослабев, не имел возможности пошевелиться. Собака, как верный друг, показала тут всю свою любовь и преданность, употребила все свои способы и усилия, чтобы возвратить к жизни дорогого для нее человека. Она не унывала, что старания ее в течение нескольких дней не давали желанного успеха, и продолжала не щадить своих сил, чувствуя, что искра жизни еще таится в ее господине. Забывая о пище, она продолжала согревать холодеющий труп, зализывать раны, выть, лаять и стонать. И она достигла своей цели — люди заметили ее старания и пришли к ней на помощь, но то были католики, враги ее хозяина… Увидев мертвеца, обезображенного, обагренного кровью и полузарытого в яме, суеверные католики приписали такое воскресение из мертвых чуду Провидения, которое возвращало Дависа к жизни лишь для того, чтоб он оставил протестантизм и снова перешел в католичество и тем избегнул бы вечного осуждения на муки ада. Итак, побуждаемые не чувством сострадания, а суеверием, католики осторожно вынули еретика из его могилы, перенесли к себе в дом, перевязали его раны и усердно заботились о нем. По прошествии трех месяцев Карл Давис совершенно выздоровел. Все жители Винегаргиля засвидетельствовали в свое время подлинность этого происшествия.

21 августа 73 г. после Р. Х. жители городов Геркуланум и Помпея, лежавших у подошвы Везувия, на берегу моря, были испуганы известием, что над вершиной горы появилось черное облако дыма необычайной величины. Все выбежали на улицу, чтоб узнать причину такого страшного явления. Всеобщий испуг усилился, когда заметили, что облако образовалось из густого столба дыма, поднимавшегося на вершине Везувия и принимавшего форму колоссального дерева, ствол которого состоял из черного дыма, а сучья из огненных снопов различного цвета.

Страх напал такой, что несколько времени в обоих городах царствовала мертвая тишина… Наконец раздался громкий рев и вой домашних животных, а вслед за тем отчаянный вопль женщин и детей… Между тем черное облако разостлалось по всей окрестности и превратило дневной свет в ночную мглу; земля дрогнула так, что самые прочные здания поколебались и послышался грохот обвалившихся домов. Улицы, сады и дома стали покрываться черной золой и раскаленными каменьями, которые высоко выбрасывала из себя разбушевавшаяся гора. Два широких потока лавы приближались к стенам городов, обжигая и погребая все на своем пути. Тогда все, что могло бежать, обратилось в бегство, — и в густой мгле, среди страшного смятения происходили неописанные сцены человеческого отчаяния; слышны были крик и плач потерявшихся детей, раздирающие душу вопли матерей и всех, кто терял кого-нибудь, стоны безжалостно задавленных и растоптанных; здесь мать умоляла помочь ей найти потерянное дитя, там муж рвал на себе волосы по задавленной жене. Одни опрометью бежали в свой дом, чтобы спасти сокровища, другие, ожидая нового подземного удара, искали спасения за городом. Все это неслось, сталкивалось, теснилось, кричало, плакало и громко взывало о помощи… Все общественные узы порвались, и каждый повиновался только чувству самосохранения…

Города Геркуланум и Помпея исчезли под лавой и густой массой вулканической пыли. Они оставались погребены таким образом в продолжение семнадцати веков.

Теперь эти города открыты; из-под развалин достают очень ценные и любопытные предметы. Между всеми этими памятниками древности более других привлек на себя внимание скелет собаки, распростертой над 10-12-летним ребенком. Скелет находился в таком положении, будто собака во время ужаснейшего происшествия старалась спасти жизнь своего молодого хозяина. Вскоре был отыскан и ошейник этой собаки; на нем была сделана надпись по-гречески. Ошейник этот находится теперь в галерее редкостей великого герцога Тосканского. Прочитав надпись на ошейнике, узнали, что собака называлась Дельтой и принадлежала Северинусу, которого она при различных случаях три раза спасала от смерти.

В первый раз вытащила Северинуса из воды, когда он тонул, во второй раз защитила от четырех разбойников, напавших было внезапно на ее хозяина, в третий раз защитила от волчицы, накинувшейся в ужасной ярости на Северинуса в то время, когда он похищал ее детенышей (в роще, посвященной богине Диане, близ Геркуланума). После таких славных подвигов Дельта, по-видимому, привязалась к одному из детей Северинуса. Доброе и верное животное не хотело оставить своего молодого хозяина даже в то время, когда всякий человек думал только о себе и старался бегством избавиться от ужасной смерти. Дельта также могла бы убежать и спастись, но, не имея возможности спасти друга, не искала уже и собственного спасения.

На горе Сенбернард в Швейцарии построен небольшой монастырь, в котором живут монахи и держат собак, приученных пробираться по извилистым горным тропинкам, с которых они сходят в сторону только тогда, когда окажется необходимость помочь прохожему. Сбившихся с дороги они призывают к себе громким лаем и указывают дорогу, засыпанных снегом отгребают своими сильными лапами, согревают густой шерстью, лижут лицо и руки, — одним словом, приводят в чувство. На шее у сенбернардских собак обыкновенно висит закупоренная бутылка с вином для того, чтоб путники, продрогшие от холода, могли бы сперва согреться среди окружающего их снега, а потом уже следовать за собаками в монастырский приют. Каждый год эти собаки спасают жизнь многим людям. Случаи спасения, как и имена собак, записываются в монастырскую книгу.

Самой замечательной из этих собак был Барри, а спасение им пятилетнего мальчика (Стефани) произвело такое сильное впечатление в окрестностях, что один благодетельный господин взял этого сироту к себе на воспитание, приказав изобразить трогательное происшествие искусному бернскому художнику. Картинка была поставлена в убежище, где находилась собака.

В декабре месяце, в 1816 г., во время своих поисков много сенбернардских собак погибло под снежной лавой футов в 15 вышиной.

Самая лучшая из известных нам собак, говорит Шейтлин, не та, которая на Коринфе разбудила стражу Акрополя, не Безерилло, растерзавший сотни голых американцев, не собака одного палача, которая по приказанию хозяина провела через длинный темный лес боязливого путника, не Дракон Драйдена, который по данному ему знаку бросился раз на четырех разбойников, удавил нескольких из них и таким образом спас жизнь своего господина; не та, которая прибежала в дом мельника дать знать, что ребенок его упал в ручей, не собака, которая в Варшаве бросилась с моста в реку и спасла тонувшую девочку. Это также не собака Обри, которая столько раз бросалась на убийцу своего господина и чуть было не растерзала его в присутствии короля; наконец, не собака Бенвенуто Челлини, которая будила мастеров, как только вор забирался красть золотые вещи. Нет, это был Барри, собака Сенбернарда. Да, Барри, ты был лучшей из собак, лучшее из всех животных! Ты был большой разумной собакой. Ты спас жизнь более чем сорока людей. С корзинкой хлеба и бутылкой вина на шее ты каждый день выходил из монастыря в метель и оттепель, чтобы отыскивать людей, занесенных снегом и засыпанных лавинами, отрывал их и, в случае невозможности спасти, бежал домой звать на помощь братьев монастыря. Ты, как человек с нежной душой, умел, должно быть, выражать свое участие, потому что иначе маленький мальчик, вырытый тобой, не осмелился бы взобраться к тебе на спину и дать нести себя в монастырь. Когда ты с ребенком на спине