из современных археологов или историков, которые не обладают специальными научными знаниями, не способен осуществить квалифицированные раскопки, способные пролить свет на рассматриваемую проблему. Столь характерная для современного научного прогресса узкая специализация, возможно, является неодолимым препятствием для открытия подлинно чудесных достижений древних.
Ныне всем хорошо известно об открытии немецким инженером, реконструировавшим местные очистные сооружения, в экспозиции Багдадского исторического музея самые настоящие электрические батареи, изготовленные во времена династии Сасанидов, т. е. за тысячу лет до изобретения Вольта, под невразумительным названием «предметы культа». Учитывая, однако, что наука археологии практикуется исключительно «узкими специалистами», мы, возможно, так никогда и не узнаем, насколько глубокой является на самом деле пресловутая «ночь времен».
Небезынтересны также и некоторые надежно документированные факты, связанные с мнениями ученых прошлого. Так, бывший ярым противником алхимии Жан-Фредерик Швейцер, известный также под именем Гельвеций, свидетельствует о визите к нему утром 27 декабря 1666 года некоего незнакомца [3 - Для описания этого события мы воспользовалисьуже цитированной выше книгой Курта Зелигмана.]. Этот весьма почтенный и серьезный на вид человек с властным выражением лица носил пальто, напоминавшее одеяние меннонитов [4 - Последователи одной из сект анабаптистов.]. Спросив у Гельвеция, верит ли он в философский камень (на что знаменитый ученый ответил отрицательно), незнакомец открыл небольшую шкатулку из слоновой кости, «содержащую три кусочка некоего вещества, напоминавшего не то стекло, не то опал». Затем владелец шкатулки объявил Гельвецию о том, что это и есть знаменитый камень философов и что с помощью этого небольшого его количества можно получить двадцать тонн золота. Взяв в руку один из этих кусочков и заранее поблагодарив незнакомца за любезность, Гельвеций попросил уделить ему малую толику камня. Но алхимик, грубо отказав ему в этом, сообщил ему затем более любезным тоном, что даже все состояние Гельвеция (бывшего отнюдь не бедным человеком) не заставит его распроститься с самой малою долей камня по причине, раскрыть которую он не имеет права. В ответ на просьбу Гельвеция доказать справедливость своих слов, осуществив вышеупомянутую трансмутацию, незнакомец пообещал вернуться к нему через три недели и продемонстрировать нечто, что его изрядно удивит. И он действительно пришел к нему в указанный день, хотя и отказался выполнить трансмутацию, ссылаясь на то, что ему запретили раскрывать эту тайну. Однако он согласился на этот раз передать Гельвецию кусочек камня, «размеры которого не превышали горчичного зерна». Когда же ученый выразил свое сомнение в возможной эффективности столь незначительного количества вещества, он разделил кусочек на две части, протянул ему одну из них со словами: «Собственно говоря, вам достаточно и этого».
Тогда ученый признался незнакомцу в том, что ему удалось в прошлый раз утаить некоторое количество вещества, но что при попытке трансмутировать свинец в золото он получил лишь что -то вроде стекла. «Вам следовало бы защитить свою добычу с помощью желтого воска, - сказал ему алхимик, - ибо это помогло бы ей пропитать свинец и превратить его в золото». И он пообещал Гельвецию осуществить это чудо в девять часов утра следующего дня, но больше тот его уже никогда не видел. Тогда жена Гельвеция убедила его в необходимости провести трансмутацию самостоятельно.
И тогда Гельвеций начал действовать согласно рекомендации незнакомца. Расплавив в тигле около трех драхм свинца, он бросил туда закатанный в желтый воск камень. И свинец действительно превратился в «Да сохранят его (оставшегося неизвестным алхимика) Святые Ангелы Божьи как подателя благ для всего христианского мира. И да пребудет сей камень в веках ради всех нас!»
Поскольку новость быстро распространилась повсюду, Спиноза, которого трудно считать наивным, решил сам поставить точку во всей этой истории и нанес визит к ювелиру, проверявшему качество алхимического золота. И заключение последнего было более чем благоприятным: добавленное к расплавленному золоту серебро также превратилось в золото. А ведь ювелир Брехтель, управлявший монетным двором герцога Оранжского, несомненно, знал в этом деле толк. Поэтому маловероятно, что он стал жертвой мошенничества или просто обманул Спинозу. Последний также навестил Гельвеция, показавшего ему как само золото, так и тигель, в котором оно было приготовлено. И поскольку на его стенках все еще были видны крупицы прилипшего драгоценного металла, Спиноза полностью уверовал в достоверность трансмутации.
Впрочем, как подчеркивают Бержье и Повель, сама трансмутация является для алхимиков далеко не главным делом. Ибо совершают они ее, главным образом, в целях демонстрации.
Впрочем, доказать ее реальность достаточно сложно, хотя свидетельства Гельвеция и Ван Гельмонта и производят сильное впечатление. Скептики могут напомнить нам о безграничности возможностей иллюзионистов, хотя нам и трудно поверить в то, что примерно четыре тысячи лет исследований и сто тысяч томов рукописей посвящены всего лишь вульгарному мошенничеству. Поэтому мы хотим предложить вам совсем другое объяснение. Объяснение весьма несмелое, учитывая ужасающее давление современного научного мнения. Короче говоря, мы попытаемся описать вам работу алхимика, оканчивающуюся приготовлением «камня» или «проекционного порошка», в ходе которого мы увидим, что некоторые операции алхимиков не вполне стыкуются с нашим нынешним знанием о строении вещества. Хотя и не вполне очевидно, что современное знание о ядерных явлениях можно считать окончательно завершенным и непререкаемым. В частности, совершенно неожиданное влияние на них могут оказывать явления катализа.
«Вполне возможно также, что в некоторых природных смесях под воздействием космического излучения могут развиваться долговременные ядерно-каталитические реакции, приводящие в конечном счете к массовой трансмутации элементов. Не исключено, что именно в этом и заключается один из алхимических ключей, предписывающих алхимику бесконечно повторять свои операции вплоть до того момента, когда в небесах наконец не сложится соответствующая констелляция.
Правда, на счет этого имеется следующее возражение. Если подобного рода трансмутации были бы действительно возможны, то куда же тогда девалась высвобождаемая ими энергия? Тогда успешные алхимики должны были бы взорвать не только свой родной город, но и все живое в радиусе нескольких десятков тысяч квадратных километров. Иными словами, это должно было бы вызвать целый ряд чудовищных катастроф.
Сами алхимики отвечают на это так: именно опасение перед катастрофами, вызванными неконтролируемым высвобождением содержащейся в материи чудовищной энергии, которые действительно имели место в отдаленном прошлом, мы и стараемся столь тщательно хранить тайны нашей науки. Кроме того, ?Великое Делание' включает в себя несколько последовательных фаз, и научившиеся высвобождать в результате многолетнего труда и суровой аскезы энергию ядра обучаются также предосторожностям, которые необходимо соблюдать, дабы избегнуть подобной опасности.
Следует ли считать подобное объяснение стоящим? Как знать. Во всяком случае современные физики признают возможность поглощения в определенных условиях энергии ядерного распада посредством особых частиц, называемых нейтрино или анти-нейтрино, существование которых было, по- видимому, подтверждено в ряде опытов. К тому же существуют, по-видимому, и некоторые виды ядерных реакций, высвобождающие сравнительно небольшое количество энергии или же высвобождающие ее в форме нейтрино». Впрочем, как говорит Бержье: «Касательно именно этой проблемы я, пожалуй, полностью с ними согласен. Ибо в случае реального существования технологии, позволяющей изготавливать водородную бомбу на кухонной плите, я бы также предпочел сохранять ее в тайне».
О том же самом говорил в беседе с ним и ученик Фульканелли, Канселье: «Главное, чтобы это не было принято за шутку. Вы совершенно правильно представляете суть дела, и я имею полное право утверждать, что мы можем осуществить ядерное деление, используя в качестве исходного материала относительно распространенную и недорогую руду и ряд операций, требующих лишь камин с хорошей вытяжкой, плавильную печь на угле, несколько горелок Мекера и четыре баллона с бутаном».
Иными словами, вполне резонно предположить, что даже в ядерной физике мы можем получать весьма серьезные результаты, используя самое простое оборудование. Кстати, именно это и станет магистральным направлением будущей науки и техники.
Как говаривал Роджер Бэкон: «Мы может гораздо больше, чем знаем», добавляя к этому слова, которые вполне мог произнести какой-нибудь алхимик: «В принципе, возможно все, хотя далеко не все позволено».
