— Хорошо, сынок. Лучше некуда.

— Перегрузки кончились, и теперь все будет хорошо. Я ослаблю ремни, чтобы вы могли поворачиваться. Думаю, вам не следует вставать.

Чарли дернул пряжку. Гарриман так и не мог подавить стон.

— Что с вами, шеф?

— Ничего, правда, ничего. Что–то кольнуло в боку.

Чарли легонько ощупал бок Гарримана и проверил пульс.

— Не пытайтесь меня дурачить, шеф. К сожалению, мы ничем не сможем помочь вам, пока не сядем.

— Чарли…

— Да, шеф?

— Могу я посмотреть в иллюминатор? Мне хотелось бы увидеть Землю.

— Сейчас не на что смотреть, ее загораживает корабль. Когда мы повернемся, я помогу вам, а пока выпейте снотворного. Когда подойдет время — разбужу.

— Нет!

— Почему?

— Я должен все видеть.

— Как пожелаете, шеф.

Чарли, словно обезьяна, вскарабкался к носу корабля и присел на подлокотник пилотского кресла. Макинтайр вопрошающе глянул на него.

— Ну, он, конечно, жив, — сказал Чарли, — только в чертовски плохом состоянии.

— Насколько плохом?

— Сломана, по меньшей мере, пара ребер. Я не знаю, что еще. Я не уверен, перенесет ли он посадку, Мак. Сердце у него бьется так, что становится страшно.

— Он перенесет, Чарли. Он крепкий человек.

— Крепкий? Да он хрупкий, как канарейка.

— Я не это имел в виду. Он крепкий внутри, понимаешь?

— Как бы то ни было, ты должен сесть гак, чтобы на борту и пылинка не шелохнулась.

— Сяду. Я сделаю полный оборот вокруг Луны и совершу посадку по инвалюте. Но тогда нам не хватит горючего.

Когда они вышли на свободную орбиту, Макинтайр развернул корабль, и Чарли отнес койку Гарримана к иллюминатору. Макинтайр держал корабль поперек трассы полета так, чтобы хвостовая часть была направлена на Солнце. Корректировочные двигатели раскручивали корабль, создавая слабую искусственную гравитацию. Выход на трассу и невесомость обычно сопровождались тошнотой, а Макинтайр хотел, насколько возможно, уберечь Гарримана от неудобств.

Но Гарриману было плевать на тошноту.

Все было так, как он представлял себе это все долгие годы. Луна величественно плыла в иллюминаторах, еще яснее были видны ее знакомые черты. Когда корабль поворачивался, была видна Земля. Теперь она выглядела так, как с нее самой видна Луна, только была ярче и прекраснее, чем серебряная планета. Солнце скрывалось за берегом Атлантического океана, терминатор пересекал Северную Америку, Кубу, восточный берег Южной Америки. Он наслаждался бархатной синевой Тихого океана, разглядывал зеленые и коричневые пятна континентов, удивлялся крахмальной белизне полярных шапок. Канада и северные штаты были укрыты облаками, которые плотной массой двигались поперек материка. Удивительно: они были белее и ярче полярных шапок.

Корабль поворачивался, и Земля уходила из виду, зато теперь в иллюминаторе бежали звезды, яркие, первозданные и знакомые. В поле зрения, словно подчинясь его желанию, снова вплыла Луна.

Он был совершенно счастлив, более счастлив, чем когда–либо в своей долгой жизни, а это не всем дано. Он чувствовал себя всеми людьми, которые когда–либо жили на Земле, смотрели на звезды, страстно их вожделея.

За это время он успел и подремать, и увидеть сон. Он провалился в глубокий сон, но перед этим вспомнил Шарлотту, свою жену, и как она кричала ему: «Дилоуз! Иди домой! Ты что, хочешь умереть от простуды?»

Бедная Шарлотта! Она была ему хорошей женой, да, хорошей женой! Гарриман был уверен, — умирая, она горевала только о том, что не сможет больше заботиться о нем. Не ее вина, что она не могла понять его сокровенных желаний.

Чарли повернул койку так, чтобы Гарриман мог видеть обратную сторону Луны.

Знакомые по тысячам фотографий места Гарриман узнавал с какой–то приятной ностальгией, как если бы он возвращался на родину. Когда они оказались над лицевой стороной Луны, Макинтайр немного снизился, готовясь посадить корабль на восточной стороне Моря Изобилия, в десяти милях от Луна– Сити.

Сел он довольно успешно, если учесть, что не видел площадки и у него не было второго пилота, чтобы следить за радаром. Он изо всех сил старался сесть как можно мягче, но при этом промахнулся миль на тридцать и угодил на камни.

Когда они сели и положили ракету, в рубку вошел Чарли.

— Как наш пассажир? — спросил Мак.

— Сейчас посмотрю, хоть и не смогу ничем помочь. Посадка была паршивая, Мак.

— Черт тебя подери, я сделал все, что мог.

— Да, я знаю, шкипер. Забудь об этом.

А Гарриман был жив и в полном порядке, вот только из носа у него текла кровь, и губы были обметаны кровавой пеной. Он даже попытался сам слезть с койки, но не смог. Макинтайр и Чарли помогли ему.

— Где скафандры? — были его первые слова.

— Спокойно, мистер Гарриман. Сейчас вы не сможете выйти. Мы должны оказать вам хотя бы первую помощь.

— Дайте мне скафандр! Первая помощь подождет.

Они молча выполнили приказ. Левая нога Гарримана бездействовала, и они помогли ему добраться до шлюза, поддерживая под руки. Это было легко — на Луне он весил не более двенадцати фунтов. Метрах в пятидесяти от корабля они нашли удобное место и положили его там, подложив под голову кусок вулканического шлака.

Макинтайр прислонил свой шлем к шлему Гарримана и сказал:

— Мы покинем вас — надо подготовиться к походу в город. Он совсем рядом, милях в сорока. Вот вам запасные баллоны, пища и вода. Мы скоро вернемся.

Гарриман молча кивнул, не произнося ни слова, и только на удивление крепко пожал им руки.

Он лежал очень тихо, положив руки вдоль тела и глядя на Землю, всем телом ощущая чудесный свет. Через некоторое время сердце его успокоилось, и переломы больше не причиняли боли. Он был там, куда стремился — он добился своего. На западном горизонте поднималась, словно сине–зеленая Луна, Земля в последней четверти. Солнце стояло над головой, сияя среди черного звездного неба. А под ним была Луна, настоящая Луна. Он был на Луне!

Он лежал, ощущая, как счастье захлестывает его, пропитывая тело до мозга костей.

На мгновение он отвлекся и подумал, что прославил свое имя. «Глупый, — сказал он себе тут же, — ты состарился, вот и лезет в голову всякая чушь».

Вернувшись в рубку, Чарли и Мак сбросили ранцы.

— Ну вот и все, — сказал Мак. — Мы должны забрать шефа.

— Я принесу его, — ответил Чарли. — Возьму его на руки и принесу. Он почти ничего не весит.

Чарли отсутствовал гораздо дольше, чем ожидал Макинтайр, но вернулся один. Мак закрыл за ним дверь шлюза и снял шлем.

— В чем дело?

— Все, шкипер. Нам здесь больше нечего делать. Я знаю, шеф хотел, чтобы так и вышло. Я сделал все, что нужно.