В этих обсуждениях и спорах проблема отношения к развитию буржуазии и капитализма в России только еще поднималась, вопросы только намечались, но ответов на них у Герцена не было. Хотя он не был согласен с упрощенческим взглядом Бакунина на проблему и вначале даже признавал, что «Письма из Avenue Marigny» уязвимы «с точки зрения… неопределенности и сбивчивости в слове буржуазии…» (Собрание сочинений. Т. 5. С. 328, 461). Последующий ход событий уяснил ему значение разногласий с «западниками»; уроки революции убедили Герцена в правомерности собственной критической и разоблачительной позиции по отношению к буржуазному господству во всяческих формах. Все это давало основания для его перехода в дальнейшем на другую платформу воззрений славянофильского толка — он становился сторонником, создателем теории крестьянской общины и родоначальником русского крестьянского социализма.

Утверждение Е. Н. Дрыжаковой (Герцен на западе. СПб., 1999. С.24), выделившей Белинского в числе западников, которые «резко отрицательно отнеслись к герценовской трактовке буржуазии», не совсем правомерно (Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М.: Изд. АН СССР, 1953–1959. Т. 12. С. 448–449).

Возрождение (ит.).

История Франции: В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 292. (По другим источникам — погибли 11 и ранен 81 рабочий.)

Не точны утверждения Е. Н. Дрыжаковой (в упомянутой книге), что все описанное в «летучих» листках «Писем из Франции»: «реформы, баррикады, отречение короля… дается без серьезного анализа, без „раздумий“: идет сопоставление реальных фактов с тем, что было в идеале, в мечтах. Тут же довольно поверхностные фразы сочувствия „бедному героическому народу“ и столь же риторические проклятия „жалкому“, „дрянному“ временному правительству…» (С. 26). Хотя Герцен действительно писал о схваченных «на скорую руку» событиях, но это делалось для того, чтобы ответить больше на упреки друзей, а обширному анализу происходящего незаконченного действия (в котором, как в могучем котле, он варился) еще не наступил свой час. И все же анализ сути «недуга», сделанный в pendant французским событиям, все большее соприкосновение с «живой действительностью», отдаляющей его от романизма, даже в ранних «Письмах…» несомненно прослеживается.

23, а не 24 июня, как в «Былом и думах».

При подавлении Июньского восстания было убито более 500 повстанцев и не менее 11 тысяч погибло после боев. Арестованных было около 25 тысяч.

Из последних работ отметим книгу профессора В. Ф. Антонова (А. И. Герцен. Общественный идеал анархиста. М., 2000). Исследователь особо выделяет из многих работ по означенным темам («русский» социализм, крестьянская община и др.) самого крупного в нашей историографии герценоведа и философа А. И. Володина, его статью «Герцен и Запад. Идейное творчество русского мыслителя и социально- политический опыт Западной Европы» (ЛH. Т. 96. М., 1985. С. 9–44). Здесь развернуты вопросы «русского» социализма Герцена в приложении к отсталой, крестьянской России, приведены обстоятельные высказывания писателя об общине и возможности с опорой на нее миновать фазу капитализма. Сославшись на изученность так называемого «русского» социализма Герцена, Володин, по мнению Антонова, делает справедливый вывод, что «„русский“ социализм Герцена отнюдь не был идеализацией крестьянской общины и вовсе не представлял собою какого-то поворота от западничества к славянофильству или русофильству; он являлся выражением (в тех условиях, разумеется, иллюзорным, утопическим) смелого теоретического поиска — поиска варианта ускоренного движения России к социалистическому переустройству при посредстве духовного опыта стран Западной Европы…» (Там же. С. 33). См. также: Володин А. И., Шахматов Б. М. Утопический социализм в России 1833–1883. М., 1985.

Кавеньяк — 1448 тысяч, Ледрю-Роллен — 370 тысяч, Ламартин — 8 тысяч.

Цитаты из пятой части «Былого и дум» о семейной драме исправлены по тексту автографа, хранящемуся в Международном институте социальной истории в Амстердаме.