было сомнений, что Амон предупреждает египтян о серьезности именно этой войны.
— О Хамуди ничего нового?
— Ничего, — ответил хранитель царской печати Неши. — Кто знает, может, он заблудился в песках пустыни?
— Не стоит на это рассчитывать. Ненависть его так велика, что выведет его из пустыни.
— Госпожа… Можем ли мы надеяться увидеть вас на празднике сегодня вечером?
— Я очень устала, Неши.
Ночь Яххотеп провела в Карнакском храме у статуи богини Мут. Супруга Амона, хранительница божественного огня, так много помогала египетской царице, что Яххотеп должна была рассказать богине все, что они пережили за трудную изнуряющую войну, благодаря которой Яхмос носил теперь двойную корону.
С кем, кроме Мут, могла она поделиться своим желанием уйти на покой и уединиться?
— Фараон больше не нуждается в моей помощи, — говорила Яххотеп. — Сын стал мудрым правителем, люди уважают его и доверяют ему.
Глаза каменной статуи вспыхнули недобрым огнем.
— Если ты даруешь мне покой, богиня Мут, наклони голову в знак своего согласия.
Статуя пребывала недвижной.
Ата, царь Кермы, встретил Хамуди весьма холодно.
— Своим приездом вы оказали мне честь, господин, но я предпочел бы увидеть вас во главе могучего войска.
— Успокойся, Ата. Повсюду гремит слава могучего Хамуди. Египтяне дрожат от страха при одном моем имени. Как только мы вернем себе Нубию и разрушим Элефантину, мои сторонники примкнут ко мне, и мы продолжим победоносное шествие. Во главе наших войск, разумеется, буду стоять я.
— Вы не нубиец, господин, а мои ратники повинуются только военачальнику-нубийцу.
Хамуди проглотил оскорбление, не подав виду, что заметил его.
— Как ты намерен действовать, Ата?
— Собираюсь вернуть себе селения, которые украла у нас царица Яххотеп, а потом завладеть крепостью Бухен. Без нее нам не захватить Южный Египет.
— Ты ничего не понимаешь в крепостях, Ата. Зато я имел дело с ними.
— Ваши советы будут для меня драгоценны.
— Для начала нужно проложить дорогу до Бухена, но воинственно настроенное население воспротивится этому.
— И что же вы предлагаете?
— Дай мне карту этих мест, и мы еще вернемся к нашему разговору. А пока я хочу отдохнуть. Дорога была нелегкой.
Покои, отведенные Хамуди во дворце Кермы, были просторны и удобны. Глаза управителя дворца привлекли внимание Хамуди. Такие глаза бывают у тех, кто привык к курению травки.
— Как тебя зовут?
— Тетиан.
— Ты куришь траву, не так ли?
Великан утвердительно кивнул головой.
— Я привез с собой порошок, который гораздо лучше травы. Если ты хочешь попробовать его, то должен меня слушаться. Ты больше похож на воина, а не на слугу. Вероятно, Ата приказал тебе следить за мной, не так ли?
— Так, господин.
— Почему ты согласился на такое унижение?
— Мой род соперничает с родом Ата. Придет день, когда я возьму над ним верх и буду правителем Кермы.
— Зачем ждать, Тетиан? Действуй немедля! Мы вместе отправимся в поход против египтян. Ты убьешь много врагов, и твой народ будет преклоняться перед тобой.
— Да, я уничтожу много врагов, и меня, Тетиана, все будут восхвалять.
— Мы с тобой друзья, и я хочу дать попробовать тебе то, что обещал.
Ночь напролет Тетиан наслаждался опиумом гиксоса.
Утром, как было условлено, он отправился с докладом к Ата.
— Ты сумел вкрасться в доверие к Хамуди?
— Да, господин.
— Каковы его истинные намерения?
— Встать во главе нашего войска и пойти на Египет. И еще он доверил мне одно поручение.
— Какое же?
— Убить тебя.
Ата не успел даже поднять руку — кинжал, брошенный Тетианом, пронзил ему сердце.
Новый царь взошел на престол Кермы.
Яххотеп помнила о закрытых вратах святилища Амона и относилась к войне в Нубии с величайшей серьезностью.
Слушая о том, что для подавления мятежников из Кермы довольно будет одного отряда, она только качала головой и убеждала сына, что их воинам еще предстоит немало потрудиться.
Яхмос внял увещеваниям матери.
На юг фараон отправился во главе всего войска, за исключением нескольких отрядов, оставленных для охраны Фив. Вместе с ним в поход отправились флотоводец Хонсухотеп, градоправитель Эмхеб, хранитель царской печати Неши, Афганец, все храбрецы и герои предыдущей войны. Яхмес, сын Абаны, и Весельчак Младший по-прежнему отвечали за безопасность фараона.
Дома остался только Северный Ветер. Состарившийся помощник заслужил радость отдыха и покоя.
Воины погрузились на корабли и готовы были отчалить, но настроение на пристани было нерадостное.
— Выходит, царица Яххотеп не едет с нами? — осведомился Афганец.
— Ей нужен отдых, она очень устала, — объяснил Усач, огорченный не меньше друга.
— Без нее мы можем не выиграть эту войну, — сказал молоденький гребец, выразив всеобщее опасение. — Нубийцы более опасные воины, чем гиксосы. Царица справилась бы с их чарами.
— Нас в десять раз больше, чем нубийцев, — напомнил Афганец, желая успокоить не только молодого гребца, но и всех остальных ратников.
— Гиксосов было в сто раз больше, чем нас, — не сдавался гребец, — но их не вела в бой царица Свобода.
На противоположном конце пристани послышался шум, раздались радостные крики. По пристани шла Яххотеп. На этот раз она была в зеленом платье, которое соткала ей Нефертари, на лбу у нее сияла золотая диадема, а в руке был жезл с сердоликом. Царица взошла на передовой корабль, и флотилия двинулась к югу.
58
Первая остановка, которую по распоряжению Яххотеп сделал египетский флот, удивила всех. Никто не знал, для чего нужно было останавливать корабли возле Анибы, когда плыли они в Бухен?
С кораблей сошло не более сотни человек, большая часть которых — камнетесы. Сопровождал их целый караван ослов, нагруженных бурдюками с водой и запасами еды. Они направились к каменоломням, из которых когда-то брал камень фараон Хефрен, построивший одну из трех великих пирамид Гизы. Яххотеп
