миллиарды прошедших человеческих жизней, у которых, как песок между пальцев, мгновенно утекла молодость, красота и радости жизни, — они требуют раскрыть великую загадку времени, вступить в борьбу с ним! Победа над пространством и есть победа над временем — вот почему я уверен в своей правоте и в величии задуманного дела!

— Моё чувство другое, — заговорил Рен Боз. — Но это другая сторона того же самого. Пространство по-прежнему неодолимо в космосе, оно разделяет миры, не позволяет нам разыскать близкие нам по населению планеты, слиться с ними в одну бесконечно богатую радостью и силой семью. Это было бы самым великим преобразованием после эры Мирового Воссоединения с той поры, как человечество наконец превратило нелепое раздельное существование своих народов и слилось воедино, совершив гигантский подъём на новую ступень власти над природой. Каждый шаг на этом новом пути важнее всего остального, всех других исследований и познаний.

Едва умолк Рен Боз, как опять заговорил Мвен Мас:

— Есть и ещё одно, моё личное. В юности мне попался сборник старинных исторических романов. В нём была одна повесть — о ваших предках, Дар Ветер. На них совершилось нашествие какого-то великого завоевателя — свирепого истребителя людей, какими была богата история человечества в эпохи низших обществ. Повесть рассказывала об одном сильном юноше, безмерно любившем. Его девушку взяли в плен и увезли — тогда это называлось «угнать». Представьте, связанных женщин и мужчин гнали, как скот, на родину завоевателей. География Земли была никому не известна, единственные средства передвижения — верховые и вьючные животные. Этот мир тогда был более загадочен и необъятен, опасен и более труднопроходим, чем для нас пространство космоса. Юный герой искал свою мечту, годами скитаясь по неимоверно опасным путям и горным тропам Азии. Трудно выразить юношеское впечатление, но мне и до сих пор кажется, что я тоже мог бы идти к любимой цели сквозь все преграды космоса!

Дар Ветер слабо улыбнулся:

— Понимаю ваши ощущения, но мне не ясна та логическая основа, которая связывает русскую повесть и ваши устремления в космос. Рен Боз мне понятнее. Впрочем, вы предупредили, что это личное…

Дар Ветер умолк. Он молчал так долго, что Мвен Мас беспокойно зашевелился.

— Теперь я понимаю, — снова заговорил Дар Ветер, — зачем раньше люди курили, пили, подбадривая себя наркотиками в часы неуверенности, тревог, одиночества. Сейчас я также одинок и неуверен — что мне сказать вам? Кто я такой, чтобы запретить вам великий опыт, но разве я могу разрешить его? Вы должны обратиться в Совет, тогда…

— Нет, не так! — Мвен Мас встал и его огромное тело напряглось, как в смертельной опасности. — Ответьте нам: вы произвели бы эксперимент? Как заведующий внешними станциями. Не как Рен Боз… Его дело — другое!

— Нет! — ответил твёрдо Дар Ветер. — Я подождал бы ещё.

— Чего?

— Постройки опытной установки на Луне!

— А энергия?

— Лунное поле тяготения меньше, и меньше масштаб опыта, можно обойтись несколькими Ку- станциями.

— Всё равно — ведь на это потребуется сотня лет, и я не увижу никогда!

— Вам — да. Человечеству не так уж важно — теперь или поколение спустя.

— Но для меня это конец, конец всей мечте! И для Рен Боза…

— Для меня — невозможность проверить опытом, а следовательно, и невозможность исправить, продолжать дело.

— Один ум — пустяки! Обратитесь к Совету.

— Совет уже решил — вашими мыслями и словами. Нам нечего ждать от него, — тихо произнёс Мвен Мас.

— Вы правы. Совет тоже откажет.

— Больше ни о чём не спрашиваю вас. Я чувствую себя виноватым — мы с Реном взвалили на вас бремя решения.

— Это мой долг, как старшего по опыту. Не ваша вина, если задача оказалась и величественной и крайне опасной. От этого мне грустно и тяжело…

Рен Боз первый предложил вернуться во временный посёлок экспедиции. Трое унылых людей поплелись по песку, каждый по-своему переживал горечь отказа от попытки небывалого опыта. Дар Ветер искоса поглядывал на спутников и думал, что ему труднее всех. В его натуре было что-то бесшабашно- отважное, с чем ему приходилось бороться всю жизнь. Чем-то похож он был на древних разбойников — почему он чувствовал себя так полно и радостно в озорной борьбе с быком?.. И душа его возмущалась, протестуя против решения мудрого, но не отважного.

Из каюты-госпиталя вышли врач Лума Ласви и биолог Эон Тал. Эрг Ноор рванулся вперёд.

— Низа?

— Жива, но…

— Умирает?

— Пока нет. Находится в жестоком параличе. Захвачены все стволы спинного мозга, парасимпатическая система[40], ассоциативные центры и центры чувств. Дыхание чрезвычайно замедлено, но равномерно. Сердце работает — один удар в сто секунд. Это не смерть, но полный коллапс[41], который может длиться неопределённое время.

— Сознание и мучения исключены?

— Исключены.

— Абсолютно? — Взгляд начальника был требователен и остр, но врач не смутилась.

— Абсолютно!

Эрг Ноор вопросительно посмотрел на биолога. Тот утвердительно кивнул.

— Что думаете делать?

— Поддерживать в равномерной температуре, абсолютном покое, слабом свете. Если коллапс не будет прогрессировать, то… не всё ли равно — сон… пусть до Земли… Тогда — в Институт Нервных Токов. Поражение нанесено каким-то видом тока. Скафандр оказался пробитым в трёх местах. Хорошо, что она почти не дышала!

— Я заметил отверстия и залепил их своим пластырем, — сказал биолог.

Эрг Ноор с безмолвной благодарностью пожал ему руку выше локтя.

— Только… — начала Лума, — лучше поскорее уйти от повышенной тяжести… И в то же время опасно не столько ускорение отлёта, сколько возвращение к нормальной силе тяжести.

— Понимаю: вы боитесь, что пульс ещё более замедлится. Но ведь это не маятник, ускоряющий свои качания в усиленном гравитационном поле?

— Ритм импульсов организма подчиняется, в общем, тем же законам. Если удары сердца замедлятся хотя бы вдвое — двести секунд, тогда кровоснабжение мозга станет недостаточным, и…

Эрг Ноор задумался так глубоко, что забыл об окружающих, очнулся и глубоко вздохнул.

Его сотрудники терпеливо ждали.

— Нет ли выхода в том, чтобы подвергнуть организм повышенному давлению в обогащённой кислородом атмосфере? — осторожно спросил начальник и уже по довольным улыбкам Лумы Ласви и Эона Тала понял, что мысль правильна.