Покидая твой сайт, дозвонюсь я тебе, Родионов,Когда точно почую — подходит реальный пиздец.Постели мне асфальт, занавесь мои окна неоном,В изголовье воткни, как иглу, трубуСеверной ТЭЦ.Сухость слизистых, узость зрачков — результат передоза,Знает эти симптомы любой, даже полный мудак.Хлопнет крышкой помойного бака татарин у мусоровоза,И ты сразу поймешь — по кому прозвенел этот бак.Я не лез напролом, я всю жизнь тихо жался у стенки,Дул на воду, и вот какой вышел облом.Обмотай мою голову вместо венчика липкою лентой,На глаза положи по пятерке с двуглавым орлом.Вот и все. Не хватать меня больше милиции,Не катать в воронке с голубой, как Дунай, полосой.Я ушел представляться новой императрице,Она ждет меня с остро наточенною косой.И мой дух или прах, или труп, или как его там,От родных, мне знакомых, насиженных местВ своей лодке увозит какой-то Херон иль ХирамЧерез мелкую, грязную речку с названием, кажется, Стекст.Отпоет нас не степь. Отпевает меня “Авторадио”,Пугачева и Шнуров гремят: “Ленинград! Ленинград!”А на том берегу, из каких-то ухабов и впадинТак знакомо торчат силуэты бетонных громад.Это, видимо, ад. И святые богемные блядиВместо гурий меня, наконец-то, хоть здесь ублажат.И за это постскриптумом всей моей жизни безлюбойЯ, никчемный урод, презираемый даже в аду,Обещаю их так целовать в их горячие малые губы,Как литейщик у домны в чугун превращает руду.
2004
Баллада об оцинкованном листе
Ох, и ловок же кровельщик,Чисто эквилибрист.Он несет, как сокровище,Оцинкованный лист.Перед ним только безднаВ двадцать пять этажей,Только крыша железная,Да пентхауз на ней.И плывут в его взореУ подножья вершинЛюди — как инфузории,Тараканы машин.Олигархи и блядиКопошатся у ног.