— Я сын бывшего арендатора барона, а моя мать была кормилицей мадемуазель Андре.

— Теперь я понял. Вы живете в замке на правах молочного брата той юной особы, — ведь я полагаю, что дочь барона молода?

— Ей шестнадцать лет, сударь.

Жильбер ловко уклонился от вопроса, который касался лично его.

Вероятно, путешественник, как и читатель, это заметил. Он переменил тему, продолжая задавать вопросы.

— Как вы оказались на дороге в такую непогоду? — спросил он.

— Я был не на дороге, сударь, а укрылся под скалой, которая идет вдоль дороги.

— А что вы делали под скалой?

— Читал.

— Читали?

— Да.

— Что же вы читали?

— «Общественный договор» господина Жан Жака Руссо.

Путешественник взглянул на него с нескрываемым удивлением.

— Вы нашли эту книгу в библиотеке барона?

— Нет, сударь, я купил ее.

— Где же? В Бар-ле-Дюке?

— Нет, сударь, здесь, у проезжего торговца. С некоторых пор у нас в деревне стали появляться разносчики, предлагающие хорошие книги.

— А кто вам сказал, что «Общественный договор» — хорошая книга?

— Я понял это, читая ее, сударь.

— Значит, вам приходилось читать и плохие книги, раз вы могли почувствовать разницу?

— Приходилось.

— Что вы называете плохими книгами?

— «Софа», «Танзаи и Неадарне» например, ну и другие вроде этих.

— Где же вы, черт возьми, откопали эти книжки?

— В библиотеке барона.

— Каким образом барон достает новинки, живя в дыре?

— Ему присылают их из Парижа.

— Если барон беден, как вы говорите, как же он может тратиться на подобный вздор?

— Он их не покупает, а получает в подарок.

— Ах, в подарок?

— Да, сударь.

— От кого?

— От одного своего друга, знатного сеньора.

— Знатного сеньора? А вы не знаете, как зовут этого знатного дворянина?

— Его зовут герцог де Ришелье.

— Как?! Старый маршал?

— Так точно, маршал.

— Я надеюсь, барон не позволяет мадемуазель Андре читать подобную литературу?

— Напротив, сударь, он оставляет книги повсюду.

— Мадемуазель Андре согласна с вами, что это плохие книги? — лукаво посмеиваясь, спросил путешественник.

— Мадемуазель Андре их не читает, сударь, — сухо отвечал Жильбер.

Путешественник ненадолго замолчал. Нетрудно было заметить, что эта необычная натура, сочетавшая в себе привлекательные и отталкивающие качества, бесстыдство и дерзость, невольно притягивала его к себе.

— Зачем же вы читали эти книги, если знали, что они дурны? — продолжал спрашивать тот, кого старый ученый называл Ашаратом.

— Да потому что, беря их в руки, я понятия не имел, чего они стоят.

— Однако вы сразу сумели верно их оценить?

— Да, сударь.

— И тем не менее продолжали читать?

— Да.

— Зачем?

— Я узнавал из них то, чего не знал раньше.

— А «Общественный договор»?

— В нем я нашел то, о чем уже догадывался.

— Что вы имеете в виду?

— Что все люди — братья, что общество, в котором есть крепостные или рабы, устроено неправильно и что наступит тот день, когда все будут равны.

— Вот как! — воскликнул путешественник.

На минуту оба замолчали, продолжая идти. Путешественник вел лошадь за уздечку; Жильбер нес фонарь.

— Вы, вероятно, хотели бы учиться, мой друг? — тихо спросил путешественник.

— Да, сударь, это самое большое мое желание!

— А что вы хотели бы изучать? Ну, говорите!

— Все, — ответил молодой человек.

— Зачем вам учиться?

— Чтобы возвыситься.

— До каких пределов?

Жильбер колебался. Было видно, что он имел какую-то цель, но скрывал ее и не хотел о ней говорить.

— До тех пределов, каких только может достигнуть человек, — отвечал он.

— Так вы, по крайней мере, уже изучали что-нибудь?

— Ничего. Как я мог что-нибудь изучать, не будучи богат и живя в Таверне?

— Как! Вы не знаете хоть сколько-нибудь математику?

— Нет.

— А физику?

— Нет.

— Химию?

— Нет. Я умею читать и писать, и только. Но я всему научусь.

— Когда?

— Когда-нибудь.

— Каким образом?

— Пока не знаю, но научусь.

«Какой странный юноша!» — неслышно прошептал путешественник.

— И тогда… — начал было Жильбер, отвечая собственным мыслям.

— Что тогда?

— Нет, ничего.

Жильбер и путешественник, которого он сопровождал, шли уже около четверти часа. Дождь прекратился; от земли поднимался терпкий запах, как обычно бывает весной после грозы. Казалось, Жильбер глубоко задумался.

— Сударь! — неожиданно заговорил он. — А вы знаете, что такое гроза?

— Вне всякого сомнения.

— Вы?

— Да, я.