— Как будто вы сами регулярно этого не делаете, — огрызнулся я.
— Ты слаб, — проговорил он. — Как ты смог убить его?
— Из пистолета, — вежливо ответил я. — С порохом. Свинцовой пулей.
Нельзя мне было ржать.
Никак нельзя.
Это очень, очень плохая идея — ржать в лицо самому крутому парню на районе. Я прикусил губу. Серьезно, он бы точно понял меня неправильно, а потом не осталось бы времени объяснить, что у меня это нервное.
Я пришел в гости, но время оказалось неудачным: местные, каждый из которых был сильнее меня, готовились к большой охоте. Я не смог удрать домой, потому что все пути перекрыли. И мне пришлось драться, чтобы доказать, что я тут не самый слабый и не гожусь на роль жертвы. Но проблема-то заключалась в том, что я реально был самым слабым в этой компании. И поэтому я учинил локальный армагеддон, спровоцировав своего противника выйти из себя.
Он бы точно устроил здесь кровавое месиво, начав с Анны-Люсии.
Но тут — па-бам! — киношный чувак на лошади привез мне киношный пистолет, чтобы я застрелил монстра. И я сделал это.
Черт, да не бывает такого!
— Отдай мне свое оружие! — приказал Ворон.
Он давил меня взглядом. На самом деле было довольно трудно смотреть в его черные, без зрачков, глаза и делать вид, что это для тебя в порядке вещей. Но когда имеешь дело с теми, кто живет в Гемаланг Танах, никогда нельзя показывать, что тебе страшно. Лучше всего и правда не бояться, но у меня этот фокус вообще редко получался.
Ворон легко мог меня убить. Я знал это. Он тоже. Все, что мне оставалось, — делать вид, что это не так.
— С чего бы мне его отдавать? — спросил я.
— С того, что я так хочу? — предположил он.
Да уж, небогато у парня с фантазией.
— Видишь ли, дело в том, что я не местный, — сообщил я ему. — И слушаться тебя в общем-то не обязан.
Это его смутило, но ненадолго.
— Я могу тебя заставить, — сказал он.
— Уверен? — спросил я.
Мы почти минуту еще в гляделки играли. Ворон сверлил меня взглядом. Я спокойно стоял и ждал, когда ему надоест. И все молчали, словно происходило что-то очень необычное. Даже Анна-Люсия.
Он отвернулся первым. Не потому, что сдрейфил. Я думаю, что он вообще бояться не умел. Просто у таких, как он, всегда в запасе больше времени, чем у человека. Он знал, что однажды у него будет возможность меня прижать. И я тоже это знал. Другой вопрос, сколько я смогу от него бегать.
— В следующий раз, когда ты соберешься появиться здесь, я хочу знать об этом, — мрачно произнес Ворон. — Не желаю, чтобы ты разгуливал по моей земле без моего ведома.
Что сказать? Умею я понравиться.
— Обязательно позвоню предупредить, — пообещал я. — Ну я пошел?
На самом деле я не всегда такой наглый. Просто сейчас мне было чертовски страшно. Даже странно, что никто этого не заметил.
— Еще одно, на прощанье. — Ворон усмехнулся.
И коротко, без замаха, ударил меня в лицо. Довольно аккуратно, надо признать, но все равно больно, хотя только кожу на скуле содрал. Как будто метку поставил.
— А теперь убирайся, — бросил он.
И я убрался. Вылетел как пробка из бутылки. И «до свидания» не успел сказать. Впрочем, им моя вежливость все равно до одного места была.
Сыпал снег, и было совсем темно, даже фонари не горели.
Я лежал на бетоне. Мне было дико холодно, и я ничего но видел, открыв глаза в темноту после яркого света. Свечи были перевернуты и давно потухли, воск пятнами расплылся на карте, надорванной со стороны Мытищ. Справочник, фотография, подсвечники дурацкие — все валялось вперемешку. Небольшая мистическая груда мусора.
И морда была целой. Странно.
В паре «бытие — сознание» на самом деле доминирует последнее, что бы там ни говорили материалисты. После драки у меня должна была остаться уйма синяков, но там, где меня приложил Ворон, крови не было. Саднило. А следов не осталось.
Только голова трещала.
И еще одно — в правой руке я сжимал игрушечный пистолет. Красный, пластиковый, из самых дешевых. Смертельное оружие, ничего не скажешь. В нем не было ничего необычного. Стандартное китайское барахло.
Но убейте меня, если я понимал, откуда он здесь взялся.
Вообще-то я сам умею протаскивать образы вещей в Гемаланг Танах. Это одна из базовых вещей, которым учится любой сновидец. Не такая сложная штука, гораздо проще, чем впервые осознать, что спишь. Но вот чтобы обратно что-нибудь вытащить — об этом я не слышал.
Среди экстрасенсов нет Дональдов Трампов.
Я собрал все и свалил в воду, не разбираясь. Только пистолет в карман сунул. На груди — там, где меня располосовал падальщик, красовались алые полосы. Словно кто-то вытянул меня плеткой о семи хвостах. Завтра точно синяк вылезет. О чем я действительно жалел, так это о том, что не догадался прихватить с собой обезболивающее.
Троллейбусы еще ходили.
Я забился на одинарное сиденье, поднял воротник и сделал вид, что сплю. Мне зверски хотелось жрать, но как это провернуть, не взаимодействуя с другими людьми, я не представлял. Дома в холодильнике оставался кусок сыра, и еще где-то полбутылки коньяка было припрятано. Не совсем то, что требуется человеку, только что удравшему от злобного некроманта и орды недружелюбных духов с духовым королем во главе.
У всех бывают неудачные дни. Но как-то раньше не случалось, что за одну неделю мне пришлось вывернуться наизнанку на обычной зачистке, побывать в шкуре покойника, сцепиться с могущественным колдуном и твердо пообещать зайти в гости к древней вампирше. О, чуть не забыл — еще подраться с мелким, но очень кровожадным божеством. К тому же теперь я и близко не представлял, что сказать Марине.
Отличное Рождество.
Просто отличное.
В «Макдоналдсе» у метро свет не горел, но окошко продажи еды на вынос работало. Я иногда захожу сюда, даже если перед этим меня никто не пытался убить. А сейчас в принципе других вариантов не было. Это единственное место, где можно набрать горячих бутербродных котлет, которые не пахнут мясом. Стерильная стандартная еда. Главное — заказывать без кетчупа.
Единственное, что меня серьезно раздражает в Маке, — это дизайн. Зубастая коробка, которую они всегда изображают на своих рекламных плакатах, меня пугает. Мне не нравится думать, что упаковка моей дешевой высококалорийной жратвы способна вцепиться мне в руку.
Самое приятное во всем этом было то, что мне не нужно было ни перед кем изображать крутого парня. Меня трясло так, что зубы стучали, но дежурный кассир из ночной смены меня все равно в упор не видел. И шмотки мои, кое-как отчищенные, его не интересовали. Я для него был ходячим заказом, по которому нужно было закрыть чек, принять деньги и собрать жратву по списку.
Пирожок вишневый желаете?
Попить колу желаете?
