рассматривать не как введение новых, высших военных форм, а как упадок предшествовавших ей достижений пехоты. Новая фаланга тяжеловеснее старой, легко приходит в беспорядок, еще чувствительнее на флангах; для рукопашного боя, который воин должен суметь выдержать, несмотря на многочисленные задачи, поставленные ему вне боя, носители сарисс были слишком неуклюжи. Старая дорическая фаланга гоплитов, которая соединяла в себе сплоченность тактического целого с боеспособностью каждого входящего в нее воина, может быть рассматриваема как высшая тактическая форма. Впрочем, во времена Филиппа и Александра разница не была столь существенной. Во всех боях той эпохи, о которых сохранились рассказы, фаланги двигаются с такой легкостью, а разница между ними и старой гоплитской фалангой столь незаметна, что можно было бы ею совсем пренебречь, если бы не было некоторых указаний на то, что перемены, ставшие впоследствии очень значительными, а именно более длинное копье и более тесный строй, уже были введены при Филиппе.
Избранная часть, гипасписты, была вооружена совершенно так же, как старые гоплиты, может быть, немного легче, так как они были уверены, что смогут при рукопашной схватке возместить легкое оружие большей ловкостью. Гипасписты в бою являлись связующим звеном между нападавшим крылом кавалерии и огромной массой вооруженных сариссами фаланг, которая медленно передвигалась.
Македонское войско было сильно также легкой пехотой, пельтастами, лучниками и метателями копий37.
ТАКТИКА СОЕДИНЕННЫХ РОДОВ ВОЙСК
Успехи македонян были достигнуты благодаря органическому соединению всех родов войск в одно действующее целое. Эпаминонд положил этому начало, но все же пехота оставалась главным родом войск, а кавалерия только поддерживала ее.
Филипп с самого начала, - а особенно с тех пор, как он подчинил Фессалию своему господству, - стал в отношении кавалерии сильнее, чем когда-либо была Беотия. Он мог поэтому не только разбивать своей кавалерией вражескую кавалерию, но также нападать с фланга на вражескую пехоту. Мы знаем еще по Марафонскому бою, как чувствительны были фаланги греческих гоплитов в этом пункте.
С этих пор кавалерия не сопутствует пехоте, а имеет одинаковое с ней значение и даже ведет главное нападение; может случиться, что фаланга только тогда подойдет к противнику, когда одно крыло его уже будет разбито, и македонская кавалерия нападающего крыла уже атакует главные силы. Может также случиться, что вражеская армия обратится в бегство, так что фалангам даже не придется идти в бой.
Рюстов и Кёхли зашли даже так далеко, что полагают, будто кавалерия стала отныне главным родом войск, а фаланги - уже не свет, а тень, не ядро, а масса всего войска. Задача фаланг состоит в том, чтобы вести затяжной бой, организовать несокрушимую оборону, пока кавалерия не добьется решения. Но тщательный анализ сражений эпохи Александра показывает, что это слишком сильно сказано. И тяжелая пехота, гипасписты, и фаланги принимают активное, положительное участие в победе. Кавалерия со своей стороны поддерживается подвижной, легко вооруженной пехотой, которая пробивается и помогает копьями, стрелами и метанием пращи. В спаянности отдельных частей была органическая сила македонского войска. Всем руководит единая мысль полководца, который одновременно является создателем войска и командующим. Македонское военное искусство - плод царской деятельности.
Своеобразие греческой фаланги привело к тому, что Эпаминонд при создании косого боевого порядка, поставленного им на место параллельного, должен был предоставить нападение левому крылу и задерживать правое. Филиппу не пришлось придерживаться этой схемы. Он мог поставить кавалерию на то крыло, где было удобнее по условиям данной местности; то, что по дошедшим до нас описаниям боя решительный удар врагу почти всегда наносит кавалерия правого крыла, не основывается ни на чем и должно рассматриваться как отголосок греческой традиции или просто как случайность. Как результат сосредоточения всего военного дела в руках и голове одного лица надо рассматривать также то, что македоняне перенимают и развивают далее очень продвинувшееся к тому времени искусство осады. В середине столетия еще очень мало знали об изобретениях Дионисия Сиракузского из Греции; Филипп провел две больших осады - Коринфа и Византии - с применением всех средств техники.
В подробности технического характера мы вдаваться не будем. Однако самый факт имеет величайшее значение в общем ходе военной истории. Стратегическая задача Александра была бы невыполнима, если бы он мог одолеть Тир, Галикарнасс и Газу не при помощи мощного нападения, где искусство одних столкнулось с искусством других, а только медленным измором.
1. О военных реформах царя Филиппа можно судить по методам ведения боя и войны Александром; при этом суждении выводы совпадают с тем немногим, что мы знаем о самом Филиппе. О первом сражении Филиппа в 359 г. против иллирийцев рассказывает Диодор (XVI, 4) так: на правом крыле Филиппа были его всадники; он пустил их на варваров с фланга, и под двойным напором спереди, с фланга и, наконец, с тыла враги сдались после храброго сопротивления. 'Филипп, имея на правом фланге отборнейших македонских бойцов, приказал коннице, обойдя кругом, атаковать неприятеля с фланга, сам же напал на него с фронта, нанося ему, таким образом, мощный двойной удар... Конница начала теснить противника с фланга и тыла' (Диодор, XVI, 4).
Также и о сражении в Фессалии в 353 г. Диодор определенно говорит (XII, 35), что Филипп выиграл его благодаря кавалерии.
2. О сражении при Херонее мы имеем весьма недостаточные сведения. Но из описаний Диодора (XVI, 86) и Полиэна (VI, 2, 2 и 7) можно сделать вывод, что и оно было фланговым нападением. Царь командовал крылом, противостоявшим афинянам и отступившим перед ними, а его сын Александр командовал нападавшим крылом против беотийцев и решил победный исход сражения. И если у Диодора царь начинает наступление, когда видит победу сына и не желает ему одному предоставить славу победителя, или если у Полиэна автор, не думая о совместных действиях обоих флангов македонян, вдруг заставляет Филиппа после отступления самостоятельно победить слишком горячих афинян, то все эти рассказы надо рассматривать просто как народные предания, которые не вникают в самую суть причин, обусловивших победу.
Когда предыдущий отрывок был уже написан, Кромайер произвел топографические исследования поля битвы и соответственно этому попытался точнее восстановить течение сражения. Но попытка такой реконструкции, как указывал Ролоф и как признал Э. фон Штерн, ему абсолютно не удалась, потому что была принята не только на основании совершенно недостаточных и недостоверных источников, но также на невероятнейшем представлении, будто фаланга Филиппа отступала на 600 м, не повернувшись кругом (прим. на стр. 167). Пройти 600 м, пятясь назад и не спотыкаясь, пожалуй, не сможет даже один человек на прекрасной дороге, а бойцы фаланги, которая попробовала бы это сделать в открытом поле, неминуемо в самом непродолжительном времени лежали бы на земле, друг на друге. Если войсковая часть во время обучения на плацу отходит назад, не поворачиваясь, то она может сделать только несколько шагов, не нарушая строя. И самое характерное то, что у Кромайера представление об отходе назад, не поворачиваясь, сплоченной массой в 15 000 чел., не случайный ляпсус, так как автор в 'Histor. Zeitschr.' (т. 95, стр. 20) пытается свое нелепое предположение подробно обосновать. Отсылаем тех, кто не сможет найти его изложение, к 'Preuss. Jahrt', т. 121, стр. 164.
Ролоф и Штерн еще пытались признать заслуги Кромайера по установлению места сражения. Но и эта заслуга не выдержала дальнейших испытаний. Г. Сотириадес (G. Sotiriades) в 'Mitteil. d. К. deutschen Arch. Insl. in Athen', т. XXVIII, стр. 301 (1903 г.) и т. XXX, стр. 113 (1905 г.) опубликовал тщательные исследования о поле сражения, в которых устанавливается ряд ошибок в наблюдениях Кромайера и разрушаются его обоснования. В решающем вопросе - о положении македонского могильного кургана - Кромайер уступил. ('Histor. Zeitschr.', т. 95, стр. 27). Что касается других упреков, то он оправдался только в одном: он действительно не выдавал остатки стены турецкого хана за античные, как его в том упрекает Сотириадес на стр. 326 и как я прореферировал в 'Preuss. Jahrb.' (т. 116, стр. 211). Он только поднял вопрос и оставил его неразрешенным: не были ли это остатки античной перестройки? Но остальные его ошибки остаются, - особенно умолчание о Брагамском ущелье, по которому, как указывает Сотириадес на стр. 328, ведет тропа не хуже тропы через Кератский проход, что очень существенно для отступления в этом направлении.
3. Господствующим воззрением является мнение, что фаланги сариссофоров, какими их встречаем в сражениях македонян с римлянами и как их описывает Полибий, совершенно сходны с теми, какие
