«Однажды моя подружка поднялась с ним на второй этаж, — рассказывает одна из постоянных участниц пирушек на вилле в Бель-Эре. — Они ласкали друг друга, как дети, и он так возбудился, что кончил в штаны. Невероятно смутился и сказал: „Вот, посмотри, скольких малышей мы убили“. Я никогда этого не забуду. Если он проводил вечер с девушкой и она соглашалась с ним переспать, он больше не желал ее видеть. Для него она была шлюхой. Насколько я знаю, ни одна из моих подружек никогда с ним не спала».
В Мемфисе Элвис выказывал ригоризм другого рода. Три года до брака были тяжелыми для Присциллы, вынужденной безропотно переносить выходки сожителя, который с каждым днем все больше вел себя как барышник. Разница в положении между Золушкой и Королем, усиленная десятью годами разницы в возрасте, превратила девушку в существо, которое ее властелин и повелитель намеренно старался лишить всякой индивидуальности.
То школьница, то роковая женщина, она должна была выражать свою полную покорность, прихорашиваясь для неизменных ночных походов в кино, а рано утром отправляясь в школу, пока Пресли спокойно похрапывал под действием снотворного. Ей делали строгие замечания, если она сутулилась или если у нее облупился лак на ногтях, запрещали носить брюки и заставляли вкладывать в лифчик пистолет «дерринджер» во время совместных выходов, чтобы возбуждать воображение Элвиса. Тот не мог решиться на осуществление любовной связи и заставлял ее бесконечно позировать для коллекции полароидных снимков и небольших фильмов-фетишей: нарядившись секретаршей, медсестрой, школьницей или учительницей, Присцилла старалась, как могла, возбудить сексуальность Элвиса, в своих фантазиях разрывавшегося между извращенным влечением к Блуднице и одержимостью чистотой Мадонны.
Эта игра могла бы продолжаться бесконечно, если бы в силу нескольких событий не изменился расклад. Устав скучать в Грейсленде, Присцилла вытребовала для себя право сопровождать Элвиса в Голливуд. В 1966 году средиземноморскую виллу на Белладжио-роуд заменило роскошное ранчо на Рокка- Плейс, где парочка могла пользоваться относительным уединением вдали от остальной компании. По выходным Пресли и его спутница отдыхали в Палм-Спрингс, прибежище миллиардеров, где полковник посоветовал им снять виллу, чтобы держать их под контролем.
Паркер как раз сменил гнев на милость и стал благосклонно относиться к узаконению отношений между Элвисом и дочерью капитана Болье. В мае 1966 года, как только Присцилла стала совершеннолетней, ее связь с Элвисом уже не вызывала вопросов у благонравных американцев. Зато нескромность старлеток, разделявших ложе с певцом, вызывала все возрастающие сомнения в его мужских качествах, и это в тот момент, когда исступление поклонниц пошло на спад. С умом организованная свадьба дала бы импресарио Элвиса небывалый случай подстегнуть его карьеру. После того как Пресли почти десять лет был олицетворением беззаботного плейбоя, настала пора окончательно отмежеваться от всяких покушений на устои и сыграть роль идеального мужа и ответственного отца семейства.
Сам Элвис колебался. С одной стороны, его привлекала мысль о том, чтобы создать семью и жениться на девушке, которую он уже давно для себя готовил, с другой стороны, он не спешил отречься от своей свободы. Приняв решение за него, менеджер разрубил гордиев узел. Присцилле сделали предложение, вернее, вызвали на собственную свадьбу в канун Рождества 1966 года.
Элвис уже несколько месяцев носился с мыслью о разведении лошадей; любой повод был хорош, чтобы расширить конюшню Грейсленда. Присцилла уже знала, что под елочкой ее ждет великолепный гнедой конь, но удивилась, получив в придачу бриллиант в три карата: после восьми лет довольно-таки странных ухаживаний мечта бывшей школьницы из Висбадена наконец-то сбылась.
Хорошо еще, что Присцилле не пришло в голову оспорить решение Элвиса, поскольку тот не делал ей официального предложения, ограничившись словами о том, что момент настал, и надел ей кольцо на палец. Девушка даже не могла выбрать дату свадьбы, назначенной на весну, в перерыве между съемками, ее роль ограничилась выбором подвенечного наряда — как можно незаметнее, чтобы избежать утечки информации в прессу. Присцилла несколько недель обходила свадебные магазины в сопровождении одного из членов «мафии», которого называла своим женихом, и в конце концов нашла идеальное платье в Лос- Анджелесе.
Со своей стороны, Элвис теперь загорелся страстью к лошадям и коллекционировал их так же, как когда-то фанаток. Это увлечение в первые недели 1967 года граничило с наваждением, редкий день проходил без того, чтобы он не добавил к своему табуну одного-двух чистокровных скакунов. Пока Присцилла одна занималась хлопотами со свадьбой, он наблюдал за постройкой манежа в своем имении и расширял конюшни Грейсленда. Впоследствии за полмиллиона долларов он приобрел обширную ферму, которую случайно заметил в пятнадцати километрах к югу от Грейсленда, — к великой досаде Вернона Пресли, уже не знавшего, как обуздать расходы своего сына.
После лошадей настал черед жилых автофургонов, которые Элвис установил в своем новом ранчо «Круг Г» (по начальной букве имени Глэдис): главный дом не вмешал толпу его приспешников; наконец, он заказал два десятка пикапов для своего двора, а раздавал их первым встречным, как рассказывает Трэвис Смит — брат Глэдис, назначенный садовником в «Круге Г»: «Однажды пришел человек из Эрнандо (Миссисипи), чтобы починить забор, и Элвис приехал на пикапе посмотреть, как идут дела. Тот ему говорит: „Красивый у вас грузовичок. Я всегда о таком мечтал“. А Элвис ему: „У тебя доллар найдется?“ Тот сказал, что да, и дал Элвису доллар, а он: „Ну, теперь пикап твой“».
Пресли настолько был занят своим новым увлечением, что опоздал со съемками «Пикника у моря» — одного из трех фильмов, намеченных на этот сезон, так что полковник даже начал тревожиться из-за равнодушия артиста ко всему, касавшемуся его карьеры. По правде говоря, Элвис проявлял не больше интереса и к своей свадьбе, которая должна была состояться как раз после завершения работы над фильмом. Эта церемония так мало его волновала, что большинство его близких друзей попросту пригласили в Лас-Вегас, где должно было состояться торжественное событие, не сообщив о подробностях.
«О дне, когда я женюсь, — заявил Элвис журналистам ровно десятью годами раньше, — я сообщу открыто. Я женюсь дома, в Мемфисе, и приглашу на свадьбу весь город». Это обещание уже давно затерялось в затуманенной памяти подверженного депрессии артиста, чья страсть к лошадям стала выражением нарастающей мизантропии. Кстати, выбор места принадлежал полковнику, который вбил себе в голову последовать примеру, поданному за несколько лет до того Фрэнком Синатрой и молодой актрисой Мией Фэрроу. Столица азартных игр, конечно, была не самым уютным местом для женитьбы, но разве Паркер когда-нибудь заботился об уюте для своего певца?
Вечером в воскресенье 30 апреля полковник отправил зашифрованную телеграмму нескольким тщательно отобранным компаньонам среди руководства Ар-си-эй, Агентства Уильяма Морриса и «Метро- Голдвин-Майер». Не вдаваясь в подробности, он назначил им встречу на послезавтра утром в Лас-Вегасе по случаю события первостепенной важности. Ночью Элвис с Присциллой вылетели из Палм-Спрингс на частном самолете в Вегас. Было три часа ночи, когда они оформили свидетельство о браке у мирового судьи, а потом отправились в отель «Аладдин», где их ждали родители.
Как обычно, Том Паркер разработал сценарий, достойный фильма «Миссия невыполнима», чтобы слухи просочились в прессу. Всё сработало как нельзя лучше, поскольку утром 1 мая в холле «Аладдина» уже толпились десятки журналистов. Церемония началась незадолго до полудня в частных апартаментах владельца отеля — давнего знакомого полковника, у которого было много друзей в мире казино. Приглашены были только родственники новобрачных; Джо Эспозито и Марти Лаккер — единственные члены «мафии», которым было позволено присутствовать на церемонии ее великим распорядителем: он не мог им отказать под пристойным предлогом, поскольку Элвис выбрал их в свидетели. В это время остальные члены «банды» томились в гостиничном номере, бесясь от того, что их не позвали.
Они не много потеряли, поскольку вся церемония заняла восемь минут. Едва новобрачные сказали судье «да», как их отвели под надежным сопровождением в парадный зал отеля, где дожидался завтрак для прессы поистине вселенского охвата: жареная курица во славу Юга, рокфеллеровские устрицы в знак уважения к Новой Англии и шампанское как дань традиции. Отвечая на вопросы журналистов, которым хотелось узнать обстоятельства романа, уже давно не составлявшего тайны, Элвис и Присцилла разрезали свадебный торт высотой в два метра, возвышавшийся на буфетной стойке, и обменялись долгим поцелуем перед камерами. Полковник Паркер, превосходно чувствовавший себя в роли верного друга, уходил от неудобных вопросов вместо жениха («Если вы встретились с Элвисом во время его военной службы, где вы были все эти годы?») и руководил танцем фотографов. В конце концов, он хлопнул в ладоши, когда пришло время прекратить этот прекрасно организованный журналистский цирк.
