Кубела глотнул кофе, но почувствовал лишь ожог. Вспомнилось мерзкое пойло из кофейного автомата в отделении Анри Эя. Сколько времени утекло после Бордо? Две недели? Три? Сколько жизней, сколько смертей? Он снова уселся перед монитором. Его ждала фотография Франсуа Кубела в белом халате и с черной гривой. Он поднял пластиковый стаканчик за его здоровье.

Ну а теперь пора двигаться вперед. Выбора у него нет. Он собирался доверить свою жизнь Кубела и наткнулся на самого себя. Значит, придется снова выйти на охоту… И прежде всего найти укрытие. Деньги у него есть, но остановиться в отеле он уже не может. Есть и поддельные документы, да что толку. После двойного убийства в лофте его физиономия вновь замелькает во всех новостях.

И тут ему в голову пришла одна мысль. Самая очевидная.

Пойти к матери.

Кто станет искать его у Францишки Кубела, матери покойного психиатра? Он уничтожил все следы поисков и загрузил адресную книгу Иль-де-Франс.

В Пантене действительно проживает Францишка Кубела.

По адресу: тупик Жан-Жорес, дом номер 37.

Ни название, ни номер ни о чем ему не говорили. Его личная память по-прежнему была блокирована. Он уже привык жить с загипсованными мозгами. Ну а его мать? Какой будет ее реакция? Когда она откроет дверь сыну, погибшему год назад, у нее, наверное, случится сердечный приступ.

Увидит ли он еще бодрую старуху?

Или высохшую мумию, похоронившую себя в четырех стенах?

Есть только один способ это проверить.

Он собрал свои вещи и двинулся к выходу.

Анаис Шатле вышла из здания следственного изолятора Флери-Мерожис в десять часов утра. Бюрократическая волокита заняла больше сорока минут. Она ответила на вопросы, подписала бумаги. Ей вернули сапоги, куртку, документы, мобильный. И вот она на свободе. Не считая обязательства явиться к следственному судье и не покидать Париж. И с этого же дня над ней устанавливался судебный надзор. Раз в неделю она должна отмечаться в комиссариате на площади Инвалидов, где ее задержали.

На пороге тюрьмы она зажмурилась и полной грудью втянула свежий воздух. Ей показалось, что этот глоток одним махом очистил всю ее дыхательную систему.

В сотне метров от нее, на фоне свинцового неба и крытой автобусной остановки, четко вырисовывался припаркованный автомобиль. Она узнала машину. По крайней мере, узнала сам стиль. Черный «мерседес», смахивающий на катафалк. В духе ее отца: наполовину богатый владелец, наполовину генерал хунты.

Она направилась к машине. В конце концов, своим освобождением она обязана ему. В пяти метрах от автомобиля ей навстречу бросился Николя:

— Мадемуазель Анаис…

У коренастого коротышки глаза, по обыкновению, были на мокром месте. И откуда у палача масштаба ее отца такой чувствительный адъютант? Чмокнув его в щеку, она опустилась на заднее сиденье.

Здесь, удобно устроившись, ее ждал Жан-Клод Шатле, как всегда загорелый и великолепный. При свете потолочных ламп он напоминал опасное сверкающее оружие, надежное укрытое в футляре из темной кожи.

— Я так понимаю, мне следует тебя поблагодарить?

— Такие жертвы не требуются.

Хлопнула дверца. Николя сел за руль. Через несколько секунд они уже ехали к магистрали N104 в сторону Парижа. Уголком глаза Анаис следила за отцом. Льняная бирюзовая рубашка и темно-синий пуловер с треугольным вырезом. Как будто его перенесли с палубы собственной яхты прямиком в серый лабиринт дорожных развязок Эссонны.

Эта встреча принесла Анаис какое-то смутное удовлетворение. Увидеться с ним значило для нее возродить свою ненависть. Другими словами, свой внутренний стержень.

— Ты снова принес мне послание?

— На сей раз это приказ.

— Забавно.

Он поднял разделявший их подлокотник из каппа. Под ним, за непроницаемыми перегородками, стояли газированные напитки и сверкающие, как торпеды, термосы.

— Выпьешь чего-нибудь? Кофе? Колы?

— Пусть будет кофе.

Шатле подал ей стакан с кофе в ротанговом подстаканнике. Анаис отхлебнула и невольно закрыла глаза. Лучший кофе в мире. И тут же взяла себя в руки. Она не даст отравить себя этим привычным ядом: теплом, нежностью, утонченностью, которые дарят ей руки убийцы.

— На несколько дней ты задержишься в Париже, — произнес палач своим хорошо поставленным голосом. — Я забронировал тебе номер в отеле. Явишься к надзирающему офицеру в комиссариат на площади Инвалидов и к следственному судье. Тем временем дело передадут в Бордо, и я отвезу тебя в Жиронду.

— В твои владения?

— Мои владения повсюду. То, что ты сейчас сидишь в этой машине, — лучшее тому доказательство.

— Я впечатлена, — произнесла она с иронией.

Шатле повернулся и уставился ей прямо в глаза. У него были светлые радужки — чарующие, развращающие. К счастью, она унаследовала материнские глаза. Глаза чилийки цвета антрацита, ископаемого угля, который добывают в тысячах метров под землей у подножия Анд.

— Я не преувеличиваю, Анаис. Игры кончились.

После воскресного предупреждения начинаются санкции. Возвращайся домой без разговоров. Она сменила Флери на эту поднадзорную свободу. Железную лапу тюрьмы на бархатные перчатки отца.

— Я ведь тебе уже говорил, — продолжал он. — Эти парни не шутят. Они на задании и представляют собой часть системы.

— Вот и расскажи мне об этой системе.

Шатле вздохнул и уселся поглубже. Словно понял, что у него самого тоже нет выбора. Чтобы убедить дочь, ему придется выложить карты на стол.

Дождь с внезапной яростью застучал по ветровому стеклу. По окнам заструились шумные потоки воды. Коротким движением энолог открыл банку с диетической колой.

— Нет никакого заговора, — сказал он тихо. — Ни махинаций, ни тайного плана, как ты воображаешь.

— Ничего я не воображаю. Я слушаю.

— «Метис» основан в шестидесятых годах французскими и бельгийскими наемниками. С тех пор утекло много воды. Общественное мнение уже давно отвергает деятельность такого рода.

— «Метис» — одна из ведущих фирм, производящих психотропные средства. Ее ученые проводят исследования в области контроля над разумом.

— «Метис» — фармацевтическая и химическая корпорация, как и «Хёхст» или «Санофи-Авентис». Это еще не делает из них заговорщиков, пытающихся управлять разумом.

— А как же их охранные агентства?

— Они защищают их производственные единицы и используются только для внутренней безопасности.

Анаис просмотрела список клиентов ЧАОН. Отец лжет — либо заблуждается. Агентство предоставляло свои услуги и другим предприятиям Жиронды. Но вполне возможно, основным ее клиентом был могущественный «Метис». Ну и ладно.

— Я знаю двоих, которые понимают охранную деятельность весьма своеобразно.

— «Метис» тут ни при чем. Ответственность за этот бардак лежит на тех, кто использовал ЧАОН, чтобы прикрыть своих… людей.

Выходит, ему известны детали всей операции. Разнеслись громовые раскаты, словно ударная волна