Что тут началось! Все остановились, стали меня разглядывать, как будто видели впервые, ну и, конечно, впоследствии не преминули отомстить, кто словом, кто делом. Но я к тому времени был выше всего этого».
Именно «Сумомо», как утверждает Ояма, оказал самое большое влияние на его становление как личности и мастера боевого искусства: «Сумомо-сан был добросовестным и старательным человеком, и, что самое главное, у него было очень сильно развито чувство долга, и любил он нас порядком. Проявлялось это во всем: и в том, как он интересовался жизнью каждого из нас, и в том, как участливо поднимал с земли, когда нам случалось упасть или здорово ушибиться, как врачевал наши раны, как напутствовал на будущее. Именно его характер, его личность в целом, оказали неоценимое воздействие на мое развитие. Только благодаря ему, я привык к необычайной самодисциплине, стал бережно и душевно относиться к людям, научился видеть и понимать чужие проблемы так, как будто они были моими личными. Да, многому я научился у него, и могу сказать, хотя и немного банальную, но вместе с тем искреннюю фразу: «Всем лучшим, что есть во мне, я обязан моему Учителю».
Попробуем проанализировать этот рассказ Оямы. В общем-то, ничего невозможного в том, что какой-то специалист по каратэ очутился в 30–е гг. в Маньчжурии, нет. В то время Япония активно проводила политику колонизации этого региона. Сюда выезжали многие японцы, чтобы работать на различных предприятиях и в различных службах. Бывали среди них и каратисты. Так, в этот период в Маньчжурии побывали ведущий мастер японского Годзю–рю легендарный «Кот» Ямагути Гогэн, ученик мастера Кяна Тётоку, будущий основатель школы Сёриндзи–рю Кэнкокан окинавец Хисатака Кори и многие другие. Но некоторые детали в книге Оямы вызывают недоумение.
Во–первых, это «маленькая очаровательная косичка» господина «Сумомо». Дело в том, что ношение косы — маньчжурский обычай, японцы такие прически никогда не использовали. Получается, «Сумомо– сан» был маньчжуром. Правда, фамилия у него вовсе не маньчжурская, а как раз японская. Да и как маньчжур смог успеть овладеть каратэ, которое только–только начало распространяться в Японии? Напомню, что первую официальную демонстрацию каратэ в Японии провел Фунакоси Гитин в 1922 г. В общем, загадка.
Во–вторых, никакого «Сумомо», равно как и школы «Сэйкэн–рю», в анналах каратэ мне найти не удалось. Названия «Сэйкэн–рю» не найти даже в самой полной «Энциклопедии школ воинских искусств» Вататани Киёси и Ямады Тадаси, в которой приведены даже ранние и позднее отброшенные названия многих школ, различные их варианты. Нет фамилии «Сумомо» и в крупнейшем «Справочнике по мастерам каратэ-до», куда занесены основные биографические данные около 5000 каратистов. Ояма не дает ни малейшей зацепки — ни описаний техники, ни имен учителей Сумомо, по которым можно было бы составить, хотя бы самое общее, представление, чему же он у него учился. Показательно, что даже «один из лучших мастеров каратэ того времени», якобы разглядевший в нем дарование к каратэ и, можно сказать, ставший его «крестным отцом» в боевых искусствах, остался неназванным, хотя, казалось бы, ссылка на авторитет могла придать вес его словам. Вообще, вся история с «Сумомо» подана лишь в самом общем историко–географическом контексте, явно недостаточном для реконструкции реальных событий.
В общем, несмотря на то, что «сэнсэю Сумомо» Ояма Масутацу отвел несколько страниц в книге «Сэйкэн итигэки», вопросов перед нами встало гораздо больше, чем ответов.
В период учебы в средней школы Ояма мечтал стать военным летчиком, и, когда после прохождения курса настало время решать, что делать дальше, родители решили отправить его на учебу в Японию в престижную Авиационную техническую школу префектуры Яманаси, или, как ее называли местные жители по месту, где она была расположена, — школу Тамахата. Эта школа — нечто среднее между авиационным техникумом и суворовским училищем — славилась на всю Японию, и ученики в нее стекались со всех префектур. При школе имелось общежитие, что было важно для Оямы, который оказался оторванным от родных. Так, в возрасте 15 лет, в 1938 г., Ояма попал в Японию.
Ояма утверждает, что уже в 15 лет, то есть все в том же 1938 г., получил степень 1–й дан по каратэ. Элементарное сопоставление дат показывает, что это должно было произойти уже вскоре после его приезда в Японию в период учебы в Авиационной технической школе. Однако никаких сведений, у кого он учился в этот период, в какой школе каратэ, кто принимал экзамен, если таковой имел место, он не сообщает. Высказывают предположение, что его познакомил с основами школы Сётокан–рю кто-то из ее последователей, обучавшихся в Токио.
В начале 40–х гг. после окончания Авиационной школы Ояма Масутацу оказывается уже в зале каратэ Сётокан, построенном в токийском районе Тоёсима в 1936 г. и ставшем центром преподавания Фунакоси Гитина. Известно, что Ояма пришел в это додзё сразу после поступления на отделение менеджмента университета Такусёку, однако точная дата этого события неизвестна.
В настоящее время существует 2 версии: по первой, Ояма поступил в Сётокан в 1940 г., по второй — в 1942–м. Обе версии в теории имеют право на жизнь. Дело в том, что для прохождения полного курса обучения в Авиационной школе требовалось 3 года, а для прохождения сокращенного специализированного курса - 1 год. Известно, что после окончания школы Ояма еще в течение года жил в Яманаси, где готовился к сдаче вступительных экзаменов в Школу младших офицеров сухопутных войск (Рикугун сикан гакко), в которую так и не смог поступить. Из-за того что точно неизвестно, какой курс оканчивал Ояма — полный или специализированный, и существует разнобой в определении даты его поступления в университет Такусёку и додзё Сётокан: если он прошел краткий курс, то это было в 1940 г., если полный — то в 1942 г. Сам основатель Кёкусинкай утверждает, что уже в 17 лет получил 2–ой дан. Если это так, то он поступил в додзё Сётокан в 1940 г.
Однако Окано Томосабуро[1], 7–й дан Сётокан, утверждает, что Ояма вместе с ним сдавал экзамен на присвоение какой-то степени, и что было это в 1942 г. В архиве Окано даже сохранилась фотография, на которой на фоне додзё запечатлены каратисты, успешно сдавшие в тот раз экзамен. Указывая на эту фотографию, Окано высказывает предположение: «Я все думаю, уж не господин ли Ояма вот этот молодой человек, что сидит справа от меня. Позднее, после войны, я некоторое время преподавал каратэ на американской базе в Сагамибара. Похоже, что и Ояма в то же время преподавал каратэ в том же самом месте. Говорят, что, услышав обо мне, он сказал: «О, давно с ним не виделся! Хотелось бы встретиться»! Через год после этого проводилась торжественная церемония по случаю турнира, устроенного от имени учителя Отакэ Итидзо, который стал учеником наставника Фунакоси еще в ту пору, когда тот преподавал в Мэйсэйдзю–ку[2]. В молодости учитель Отакэ очень любил Ояму и, конечно, был бы рад его увидеть. Но в то время он был болен и потому попросил меня выступить в качестве его заместителя на турнире. Ояма пришел в самый разгар соревнований, и у нас не было возможности поговорить. Эта наша встреча была последней».
Интересно, что путь в каратэ Окано свидетельствует, что при исключительном таланте и некоторой начальной подготовке в то время получить степень дан за короткий срок в додзё Сётокан было вполне реально. Так, Окано Томосабуро получил 1–й дан, прозанимавшись в додзё Сётокан чуть более года. Правда, первые уроки Сётокан–рю он получил еще в 1939 г. от одного знакомого.
Вместе с тем, Окано не берется утверждать что-либо наверняка. «Я слыхал, что сихан Ояма был в ту пору в додзё Сётокан. Однако в то время уже ощущалось приближение войны, и тесных связей между занимающимися в зале не было. Я в то время жил близ станции Хатиодзи и ездил туда и обратно поездом и поэтому сразу после тренировки спешил домой. Похоже, что и другие расходились по домам сразу по окончании тренировок», — поясняет он.
Как бы то ни было, начало 40–х Ояма в числе десятков других каратистов провел в зале Сётокан, прилежно осваивая технику Сётокан–рю. Если верить его рассказам, успехи его на этом поприще были поразительными — ко времени мобилизации в армию в 1943 г. он уже имел 4–й дан, однако, по другим данным, этот 4–й дан Ояма получил на несколько лет позднее, при совсем других обстоятельствах и по другой школе каратэ.
