Твоя судьба, великий трагик – Русь,в судьбе твоих замученных поэтов.Землей, намокшей в крови их, клянусь:ты не ценила жизней и сонетов. Пусть тех нашла свинцовая пчела,пусть в ураганах подломились эти –судьбой и скорбью вечною былапричина смерти истинной в поэте. Черт искаженных – исступленный вид!–твоих жестоких знаков и волненийне перенесть тому, кто сам горит,сам исступлен волнами вдохновений... Не только душ, но их вместилищ – тел,горячих тел – ты тоже не щадила. Я трепещу, что высказать успелвсе, что молчаньем усмирит могила. В тот год, когда, разбужена войной,в коронной роли земли потрясала, –ты эти зерна вместе с шелухой,в мрак мировой рассыпав, растоптала... В чужую землю павшее зерно,раздавленное русскою судьбою!И утешенья гнева не данонам, обреченным на одно с тобою. Наш гнев устал, – рождаясь вновь и вновь,он не встречает прежнего волненья,и вместо гнева терпкая любовьвстает со дна последнего смиренья.
Дни мои... я в них вселяю страх –взгляд мой мертв, мертвы мои слова.Ночью я лежу в твоих руках;ты зовешь, целуешь этот прах,рядом с мертвым трепетно жива.Греешь телом холод гробовой,жжешь дыханьем ребра, сжатый рот.Без ответа, черный и прямойя лежу, и гулкой пустотойнадо мною ночь моя плывет.И уносит пустотой ночной,точно черные венки водой,год за годом, и встает пустапамять, тьмой омытая... Зимойтак пуста последняя верстана пути в обещанный покой.
Дрожа, струится волнами бумага,к руке слетает меткая рука.Течет стихов молитвенная влага,как плавная воздушная река.Стучать весь день, и золотой и синийот солнечных, от раскаленных тем,разыгрывать на клавишах машинысимфонии торжественных поэм.А за окном, где опустили выиихтиозавры-краны над мостом,живут машины в воздухе стальные,кишат на камнях, сотрясая дом.Их скрежетом, ворчаньем, голосаминаполнен мир – большой стальной завод,где вечный дух певучими стихамисквозь лязг машинных валиков течет.
