равно продолжал. Тратил на них последнее. Семьей — так и не обзавелся. А одному — много ли надо! И еще. Я знал — все равно рано или поздно, кто — то им заинтересуется. И вот тогда! Но когда услышал цену за дозу … Это было сверх всяких ожиданий. Тот, кто ко мне обратился, знал все. И о самом препарате. И о ситуации с «охотниками», которая вышла из-под контроля. Оказывается, после обработки они становились необычайно изворотливыми и жестокими. Использовали все новые способы похищений, убийств. Детей, взрослых. А в первую очередь — начинали уничтожать тех, кто с ними контактировал… Новые кураторы пошли другим путем. Они создали сеть лечебно — диагностических центров. Находили медиков, которым пациенты доверяли. Те рекомендовали им туда обращаться, или — напрямую направляли. Получали за это процент от стоимости обследования с каждого. А мы уже могли визуализировать головной мозг с помощью современной аппаратуры. Томографии … Ну, что Вам объяснять… Осложнений при пункциях стало меньше. Некачественные объекты отсеивались. Без ущерба для них самих. Тем, у кого все было в порядке, наркоз вводился дополнительно к контрастному веществу. Пунктировали основную пазуху опытные специалисты. Так что материала было достаточно, и осложнений гораздо меньше.

— А с людьми как? И неужели до сих пор нет синтетических аналогов?

— Ну… кто-то сразу погибал от осложнений — кровотечение… инфекция. У кого-то развивалась амнезия — тоже вскоре погибали, или, если повезло, попадали в психиатрические больницы. Наверное, во всех случаях развивалась гормональная недостаточность, нарушения обмена. Тоже преждевременная смерть. Старались отслеживать, чтобы выглядело все как смерть от естественных причин. Или насильственных. Но никто и не копался. Конечно, пытались использовать и синтетические аналоги. Но синтетика — это не то. Пациенты сразу ощущали разницу. Им нужен был именно наш препарат. Из живых клеток человеческого гипофиза.

— Кто и где его вводит?

— Не интересовался. Я — звено цепи. Обрабатывал сырье. Готовил, чтобы понятнее было, полуфабрикат. Сам препарат производился в другом месте. Все шло хорошо. Пока не появились Вы!

— И что?

— Мы уже знали, что Еремин совершил побег. И что он здесь. Логично было бы предположить, что он попытается встретиться с Вами.

— Зачем?

— Чтобы рассказать обо всем…

— Он и так все уже рассказал. Тогда, на экспертизе…

— Ну… Тогда… Ведь все это укладывалось в рамки психиатрического диагноза, который, в конечном счете, был установлен. Да и сам он признан невменяемым. Следовательно, все, что он рассказывал — бред! Кто же серьезно будет принимать это?

— А что изменилось? Ну, совершил он побег. Так диагноза никто не снимал. Сам он, в конце концов, все равно бы попал обратно.

— Изменились обстоятельства. Слишком много вложено денег в проект, чтобы надеяться на случайности. Решили, что их быть не должно.

— Я — тоже случайность?

— И Вы тоже.

— И что же произошло?

— Вначале была надежда, что он решит проблему с Вами. Но все пошло не так. Похоже, что после встречи с ним, Вы стали очень осторожным. К тому же, эти контакты с правоохранительными органами…

— И об этом известно?

— Не будьте наивным. Это раньше кадры решали все. А сейчас — деньги!

— Весь вопрос только в их количестве…

— Вот именно! Кто мог подумать, что так все обернется… Что Вы превратитесь в такую проблему. Как уже поняли, радикально ее решить не удалось… Может, договориться проще было бы с самого начала… Называйте Вашу цену!

— Сейчас поедем к Вам домой. Там и договоримся.

— Нет! Ведите лекарство немедленно! Да и не смогу я вести машину!

— Поведу сам. Корректор захвачу с собой. Беседу нашу я записал на диктофон. Остались формальности — файлы с Вашего компьютера, которые подтвердят слова.

— У меня там ничего нет!

— Посмотрим. Поехали.

Взяв из сейфа все необходимое и придерживая гостя, они вышли из кабинета. Внимания на них никто не обратил.

…. Закрыв лицо козырьком бейсболки, он быстро вошел в подъезд следом за своим спутником. Поднимался по ступеням Михаил Николаевич медленно, с трудом. Часто останавливался передохнуть. Дыхание у него было хриплым, в горле клокотала мокрота. Он долго вставлял ключ в скважину, мешала дрожь в руках. Наконец, дверь была открыта. Виктор Сергеевич, старался ни к чему не прикасаться. Сразу надел взятые с собой латексные перчатки. Подошел к компьютеру и попытался его загрузить. Без пароля не получилось.

- Пароль!

Вместо ответа — учащенное дыхание, хрипы и кашель. Видимо, доза нейролептика оказалась велика. Начались побочные эффекты — сдавало сердце. Наконец, отдышавшись, он снова начал предъявлять жалобы:

— Мне плохо… Разве, вы не видите… Колотится сердце, трудно дышать… Снова начинает сводить! И глаза закатываются! Помогите!

— Вы что, на прием пришли? Или делом собираетесь заниматься? Пароль!

— Мы с Вами интеллигентные люди! Неужели не сможем договориться? Возьмите деньги — они здесь, в секретере. И помогите мне, наконец!

Открыв секретер, он взял несколько пачек с евро.

— Это компенсация морального ущерба. Пароль!

— Нет! Больше ничего не получите!

— Колись, гнида! — посоветовал он, достав заполненный шприц и поднеся к его локтевому сгибу.

Михаил Николаевич прошептал пароль. Он оказался верным и компьютер, наконец, загрузился. Открыв файлы в папке «Мои документы», увидел списки, даты, цифры.

— Это?

— Помогите, мне плохо… Там все… имена… даты…

Файлы скопировались быстро.

— Пароль от почты!

— Зачем?

— Отправлю на сайты МВД, ФСБ; в газеты. С Вашего компьютера.

— Вы не убьете меня?

— Виртуально не убивают.

Почтовый ящик открылся, прикрепленные файлы — отправлены.

— Сейчас введу кардиотоник, потом — обещанный корректор. Затем вызову «скорую» — доставая другой шприц и блистерную упаковку, предупредил Виктор Сергеевич.

— Нет! Вы хотите убить меня! Я понял! Убирайтесь немедленно! И никуда не звоните! Я знаю, придет ликвидатор!