хунтайджи, не осуществились.

В Халхе в это время развернулось массовое антимань-чжурское восстание, и маньчжурские феодалы боялись объединения халхасцев с джунгарами, которых мог возглавить популярный в народе Амурсана. Цинское правительство решило окончательно уничтожить Джунгарию. В 1756 — 1757 гг. началась жестокая расправа с джунгарским населением. Как рассказывает Иакинф Бичурин, маньчжуры «обыскали все места, куда только беззащитные старики, женщины и дети могли укрыться в сию несчастную для них годину, и до единого человека предали острию меча».

Аблай со своими тюленгутами также несколько раз вторгался в разоренную Джунгарию, грабил население. Часть оставшегося в живых джунгарского населения бежала в пределы России. Джунгария как государство в 1758 г. перестала существовать, почти все ее население было уничтожено. Войска цинского правительства вышли к границам Среднего жуза.

После первых же неудачных столкновений с маньчжурскими войсками казахи, пытавшиеся занять пастбища в Восточном Казахстане, откочевали к русским крепостям. Старшина атагайского рода Кулсары, прибывший в июне 1757 г. в Петропавловск, заявил коменданту, что «находитца» от маньчжур в «крайнем опасении» и «принужден к российской стороне теснитца». В это время сорокатысячное маньчжурское войско стояло неподалеку от Семипалатинска.

Аблай поспешил признать власть цинского правительства, войска которого вторглись на территорию Среднего жуза. Аблай со своей дружиной ездил к маньчжурскому военачальнику под Семипалатинск и дал в аманаты одного из своих сыновей. В том же году он отправил посольство к богдыхану Гао Цзуну, через которое заявил о своем согласии принять подданство Цинской империи. «Лишь теперь, — писал Аблай, — мы начали получать повеления императора, удостоившего изливать свои благодеяния на наши орды, обитавшие на крайних рубежах его империи; я и мои подданные не находят слов для выражения своей радости и ликования, мы ничему так не удивляемся, как могуществу императора... горячо желаем... стать навеки подданными Срединной империи».

В этом документе отразилась политика Аблая, думавшего путем лавирования между Россией, в подданстве которой он уже состоял, и Цинской империей сохранить свою власть. Часть территории Среднего и Старшего жузов была занята цинскими войсками. Казахам запрещалось кочевать на восток дальше р. Агузя. Они должны были ежегодно платить цинскому правительству дань, поставлять отряды для военных походов, доставлять продовольствие. Так, осенью 1762 г. Аблай по приказанию цинских властей должен был собрать для отправки маньчжурским военачальникам 10 тыс. воинов, тысячу голов крупного рогатого скота и по пуду курта с каждой кибитки. В 1768 г. богдыхан потребовал послать тысячу юношей, тысячу девушек-наложниц и тысячу коней. При сборе дани цинские власти посылали в степь военные отряды, которые грабили аулы. Особенно страдало население тех районов Старшего жуза, которыми стали управлять цинские чиновники при посредстве местных феодалов.

Такая политика цинских феодалов, конечно, не имела ничего общего с интересами и стремлениями китайского народа, также страдавшего под тяжестью феодального гнета.

Вторжение маньчжурских войск на территорию Казахстана после разгрома Джунгарии вызвало тревогу правящей верхушки среднеазиатских ханств. Предпринимались попытки объединения войск этих ханств на случай возможного нападения. Обратились даже за помощью к афганскому эмиру Ахмеду. Ахмед в 1762 г. выслал войско, которое в течение нескольких месяцев стояло между Ташкентом и Кокандом. •Но до открытого столкновения дело не дошло.

Принятие Аблаем подданства Цинской империи не дало положительных результатов для развития экономики Казахстана. Торговля казахов на рынках Кульджи и Чугу-чака велась с большими ограничениями, а иногда и вовсе запрещалась. Скот — основной продукт хозяйства казахов — разрешалось продавать только по очень низким ценам. Въезд казахов в укрепленные пункты, занятые маньчжурскими войсками, запрещался. Торговля здесь велась очень своеобразно: у крепостных ворот казахи сдавали приведенный на мену скот маньчжурскими чиновникам, а спустя некоторое время им выносили из ворот взамен сданного скота товары. Такая система торговли создавала почву для всевозможных злоупотреблений и прямого грабежа.

Аблай, ранее присягнувший на подданство России, продолжал укреплять свои связи с цинским правительством. Вскрывая причины такого поведения Аблая, казахский просветитель Чокан Валиханов отмечал, что, по мнению Аблая, «маньчжурские феодалы не могли быть опасными для ханской власти, между тем как в русском правительстве он вйдел сильную оппозицию «туземной власти».

В 1771 г. богдыхан утвердил Аблая ханом Среднего жуза. После этого Аблай отказался от утверждения его в этом звании царским правительством и от присяги ему.

В 1762 г. Аблай напал на каракалпаков, в 1770 г. вторгся в Киргизию, истребляя мирное киргизское население.

В 1781 г., когда умер Аблай, царское правительство признало ханом Среднего жуза султана Вали, а Цинская империя — Ханходжу. В действительности — оба состояли в двойном подданстве.

Внешнеполитические события оказали свое влияние и на положение казахского населения южной части Старшего жуза, непосредственно граничившего со Средней Азией.

Во второй половине XVIII в. в Средней Азии сложилось феодальное Кокандское ханство. Часть южной территории Старшего жуза, в том числе район города Чимкента, в 90-х годах XVIII века была захвачена ташкентским беком Юнус-ходжой.Таково было внешнеполитическое положение Казахстана к концу XVIII века.

В литературе Средней Азии и Казахстана во второй половине XVII в. и в XVIII в. заметное место занимает эпический жанр дастан. В персоязычной литературе дастаном назывались поэмы и сказания, сложенные на пахлевийских наречиях Ирана доисламского периода, дошедшие до нас в отрывках или переложениях на фарси Известно, что большинство этих дастанов было сложено и на территории Средней Азии. Следовательно, жанр дастана для среднеазиатских народов (особенно для аборигенов Туркмении, Таджикистана, Узбекистана) не был чем-то привнесенным извне. С приходом тюркских племен на территорию Средней Азии (с VI по XVI в.), хотя этнический состав населения и изменился, тесные культурно-экономические связи с Ираном продолжались. Так, в Средней Азии и Казахстане наряду с дас- танами на тюрко-огузские темы («Шасенем и Гариб», «Зохра и Тахир», «Юсуп и Ахмет», «Гороглы», «Алпамыш» и др.) создавались и дастаны, сюжеты которых заимствованы из литературы на языке фарси («Шабахрам», «Мелике Ди-ларам», «Гуль и Санубар», «Лейли и Меджнун», «Фархад и Ширин», «Юсуф и Зулейха», «Хюрлига и Хамра» и др.). Жанр получил широкое распространение и в Закавказье, и на Ближнем и Среднем Востоке.

Сюжеты дастанов, как правило, заимствовались из письменной эпической литературы на языке фарси, реже — арабском и индийских языках. Так возникло много прекрасных дастанов в XVII —XVIII вв. в Средней Азии и Казахстане: «Юсуф и Зулейха», «Рустам-наме», «Варка и Гюлыпах», «Синдбад и Лабшакар», «Гюльджамиля», «Чахар дарвиш», «Тути-наме» и др. К этой же группе относятся переложенные в дастан поэмы великого Навои — «Лейли и Меджнун», «Фархад и Ширин». Немало также произведений с сюжетом из истории ислама: «Абумуслим-наме», «Баба Ровшан», «Ибрахим Адхам», «Сайкал-наме», ряд кыссы о подвигах Али, зятя Мухаммеда, и др.

Романические литературные дастаны назывались также кысса или хикая (повесть, рассказ). Они приходили в устную литературу благодаря городским кыссаханам. Очень часто дастаны переписывались кыссаписцами и распространялись в рукописях; со второй половины XVIII в. рукописи размножались ксилографическим способом. Книгохранилища многих стран Ближнего, Среднего Востока и Средней

Азии сейчас располагают большим числом такого вида изданий.

Непременным условием кысса была доступность для восприятия аудиторией, которую составляли торгово-ремес-ленная публика и трудовая прослойка города. В XVII — XVIII вв., когда так называемая дворцовая поэзия в Средней Азии пришла в упадок, кысса обрела большую популярность и в дворцовой среде: кыссаханы своим искусством услаждали слух правителя.

Романические дастаны можно назвать повестью о разлученных влюбленных. Действующие лица этих дастанов — шахи, ханы, везнри, их сыновья irдочери. Герой, как правило, ведет ожесточенную борьбу за свое право свободно любить и свободно жить. Лишь после долгих и мучительных переживаний и испытаний ему удается соединиться со своей возлюбленной.

Главное место в литературном наследии киргизского народа занимают мифы, сказки, басни, предания,