— Разумеется, могу. Кстати, вы позволите сесть рядом с вами? Мне бы хотелось видеть, как вы это делаете.

С тех пор как она познакомилась с Якубом, все связанное с интернетом казалось ей достойным всяческого внимания, интересным и безгранично таинственным.

Не ожидая его согласия, она подвинула свой стул так, чтобы видеть монитор компьютера. Она касалась рукой подлокотника его кресла и мысленно задала себе вопрос, что он подумал бы, если бы она спросила, каким одеколоном он пользуется.

Практикант набрал адрес интернет-страницы гостиницы: www.relais-bosquet.com.

— А вы знаете, что эта гостиница находится на Марсовом поле и что вы могли бы жить рядом с Эйфелевой башней?

— Теперь знаю. Но мне это абсолютно безразлично. Я хочу быть в Париже семнадцатого июля. И могу спать даже на газоне у Эйфелевой башни. А если все получится, то я вообще не буду спать. Главное для меня, чтобы у моих подруг были кровати в этой гостинице. А если вдобавок будет еще и ванная, то вы — сущее сокровище.

Она смотрела на монитор, пока он листал веб-страницы гостиницы с картинками, изображающими номера, перечнем предоставляемых услуг и картами, показывающими, где гостиница находится и как к ней доехать. Да, пожалуй, трудно было представить гостиницу, находящуюся ближе к Эйфелевой башне. На экране появился график свободных номеров.

— Вас интересует одноместный номер или вы можете спать вместе с вашими подругами? — спросил он, глядя на ее правую руку с обручальным кольцом.

И только когда прозвучал этот вопрос, она осознала: ее интересует только одноместный номер. И плевать, какие нескромные мысли по этой причине у кого-то могут возникнуть, ее интересует именно одноместный номер! Разумеется, ей хочется оказаться один на один с Якубом в парижской гостинице, когда он преодолеет робость и решится зайти к ней в номер. Она еще не знала толком, что может означать это самое «один на один» с ним в гостинице совсем рядышком с Эйфелевой башней, но предчувствовала, что это очень приятно. Потому, как только практикант затронул эту тему, она сразу же подумала, что как раз сейчас у нее регулы, а это означает, что между 16 и 20 июля все, слава богу, будет в норме.

«Регулы кончатся, а номер будет одноместный», — мысленно произнесла она.

Она взяла стакан с водой, смахнула волосы со лба и, не поднимая глаз, сказала:

— Поскольку мы договорились, что мне не придется спать на газоне у этой башни, мне не хотелось бы нарушать сон моих лучших подруг, если мне вдруг придет в голову и вправду не ложиться спать, чтобы не терять времени в этом чудесном городе, или…

Закончить тираду она не успела, потому что практикант вклинился, сообщив:

— Я забронировал вам номер со стороны сада. По другую сторону находится терраса ресторана. А французы, когда выпьют много вина, очень шумны. Вам это, убежден, мешало бы, да? И вы не будете «нарушать» сон никому, кто этого не желает.

Он с улыбкой взглянул на нее.

— Вы не могли бы оставить мне аванс также и за своих подруг? Отъезд через несколько дней, и мне хотелось бы быть хоть в какой-то мере уверенным, что вы не измените решения. Тем паче что гостиница уже подтвердила, что номера для вас забронированы. Вот посмотрите. — Он повернул к ней монитор и ткнул пальцем в текст мейла, подтверждающего бронирование.

Она слегка удивилась, что подтверждение пришло так быстро, причем на польском, но поднимать этот вопрос не стала и только сказала:

— Нет, решения менять я не собираюсь, даже если Эйфелеву башню куда-нибудь перенесут. Главное, чтобы гостиница осталась на месте. Главным образом из-за прилегающего к ней сада. За подруг тоже ручаюсь. Вам достаточно будет поручительства моей «Визой»?

Выходя из бюро, она подумала, что жар, охвативший все ее тело, отнюдь не следствие нынешнего безумно знойного лета. Нет, жарко ей стало оттого, что она поняла: это ее решение радикально изменило, по крайней мере с ее стороны, статус их с Якубом знакомства. Виртуальность, безопасная отдаленность, беззаботное кокетство, неожиданные, но по сути дела, ни к чему не обязывающие признания, а также интимные подробности в текстах, которые они отстукивали на клавиатурах своих компьютеров, вскоре могут стать воспоминанием о необычном флирте, зачинающем подлинную связь.

Опасную связь.

И хотя прозвучало это патетически и грозно, точно название какого-нибудь телерепортажа, она знала: оно соответствует действительности. Эта связь опасно дрейфовала в одном направлении. Но, невзирая на это, она, вся раскрасневшаяся, ожидая около туристского бюро такси, прошептала чуть слышно:

— Ну и пускай…

При этом она решила обязательно спросить Асю и Аланию, всегда ли были их решения типа «и пускай» правильными. У нее — да. Причем все без исключения.

Она ехала в такси, а в голове клубились мысли. Что нужно прочесть о Париже перед выездом? Да, наверное, ничего она читать не будет. Тем более что Ася, без сомнения, все знает. А что взять с собой? Успеет ли она сходить к косметичке и в парикмахерскую? Нужно ли покупать новое белье? Кстати, о белье… Когда в последний раз она производила депиляцию на ногах? Каким на его коже окажется тот запах, к которому она уже давно примеривалась в парфюмерном магазине? Кстати, о коже… Сколько килограммов можно будет сбросить за те несколько дней, что остаются до его прилета в Париж, если есть одну только спаржу? Недавно она прочла, что, кроме того, что в спарже нет никаких калорий, она еще гениально обезвоживает. Хотя со спаржей лучше не перебирать. Ведь при всех диетах больше всего у нее уменьшаются груди. Но она категорически не желает, чтобы в Париже груди у нее были меньше, чем сейчас. Совсем даже наоборот. Ей бы хотелось, чтобы в Париже груди у нее были большими, как никогда.

На миг у нее мелькнул вопрос, а как ей сказать об этой поездке мужу. Но пока что она ехала в такси назад к себе в фирму, чтобы прежде всего сообщить о ней ему, Якубу!

«В Варшаве сейчас пятый час, — прикидывала она. — Значит, в Новом Орлеане около семи утра. Он выходит в интернет после завтрака. Если этот таксист за полчаса прорвется с Краковского Предместья к моей фирме, то я могу успеть! Якуб прочитает мой мейл с информацией о Париже еще до ухода из гостиницы. И у него будет целый день, чтобы подумать об этом».

Она улыбнулась. «И снова это я, — подумала она. — Я его нашла, я втянула его в свою жизнь и вот теперь еду к нему».

Однако никакой неловкости она не испытывала. Во всем, что Якуб писал ей или делал для нее, невзирая на то что очень часто переходил — надо признать, с исключительным изяществом — допустимые границы интимности, он всегда доказывал, иной раз даже с некоторой чрезмерностью, как глубоко ее уважает. Потому то, что это она едет к нему, а не он к ней, никоим образом не может быть ложно понято им. К тому же они не встретились до сих пор лишь потому, что он не желал усложнять ее жизнь.

Кроме того, думалось ей, сам план насчет Парижа, случайность его пребывания там, случайность на ходу сымпровизированной организации ее приезда туда — все это ведет к тому, что их встреча — если она дойдет до результата — будет следствием небывалой совокупности событий, динамике которых они всего лишь подчиняются.

Она вынула зеркальце и размышляла над всем этим, поправляя косметику. И в тот момент, когда в голову ей пришла «совокупность событий», она не удержалась и громко рассмеялась, глядя на свое отражение.

«С каких это пор, — подумала она, — я стала придумывать такую чушь, да еще с использованием псевдонаучного языка?»

Таксист как раз остановил машину перед входом в здание, где размещается ее фирма, и, видимо неверно истолковав этот смех, решил попытать счастья. Повернувшись к ней, он предложил:

— Куколка, а ты не хотела бы, чтобы я прокатил тебя на край света? Разумеется, с выключенным счетчиком. Так хочешь?

Он смотрел на нее, сально усмехаясь и приглаживая остатки жирных волос. Когда он в усмешке щурил глаза, она заметила две большие точки, вытатуированные у него на веках. Она решила не