Считаю… что книга, короче говоря, клёвая, вот и все.
А баба та — идиотка!
Ты абсолютная бездарность. Лучше займись своими программами, а не писательством. Столько денег угрохал на этого урода. Кончишь в макулатуре!
Меня эта книга убила… вошла так глубоко в душу… помогла обрести звучание собственной жизни… ты гений… преклоняю голову… восхищена… спасибо…
Наверняка считаешь себя современным ОКРЫЛЕННЫМ КАЗАНОВОЙ, и наверняка в этом есть свой резон…
И на что это вам, пан Вишневский?! Вам что, все еще мало признания? Вы все еще не реализовали себя? У вас столько ученых званий, сколько не наберется у всех жильцов нашего дома вместе взятых, а теперь вам приспичило писать. Может быть, вам мало платят в этой вашей Германии? Вы вставляете научные куски, так что человек должен иметь энциклопедию под рукой, чтобы понять, о чем речь. Тарабарщина какая-то. Успокойтесь наконец. Вы все равно никогда не станете писателем.
Вы явно самовлюбленный, чванливый человек. Ваши книги искусственны и лишены правды о любви и жизни. Вы упоминаете Воячека, но это, видимо, полное недоразумение. Надеюсь, что со временем Вы научитесь кротости…
Зачем ты убил Наталью?.. Не прощу тебе этого!
Привет.
Ты глупый баран, что за ахинею ты несешь?! У моей старухи крыша съехала!!!
Последние слова воскрешают в памяти инцидент, имевший место в субботу, 17 мая 2003 года, во время Международной книжной ярмарки в Варшаве. В очереди стоявших с книгой за автографом автора у стенда издательства «Прушинский и Ко» был мужчина лет тридцати. Когда подошла его очередь, он встал напротив меня и сказал громко, так, чтобы большинство стоявших поблизости слышали:
— На самом деле я пришел начистить вам рыло. Было дело: моя жена вечером начала читать вашу книгу, а утром собрала вещи и уехала…
Сказав это, он подал мне экземпляр «Одиночества…» на подпись. Заметив мое недоумение, добавил:
— Теперь, спустя несколько месяцев, я знаю, что многим обязан вам.
И ушел.
Мотив расставания, в каком-то смысле восходящий к «Одиночеству…», также появлялся в мейлах. Некоторые, вроде приведенного ниже, трактовали его очень спокойно и как бы между прочим:
Прекрасно написанная книга, но слегка антимужская. Почему все женщины представлены в позитивном свете, а мужчины (кроме, разумеется, Якуба) в негативном?
Кроме того, «Одиночество…» очень заинтересовало меня, заинтриговало, но и разочаровало: книгу эту я получил от своей невесты, которая прочитала ее пять раз (в течение месяца), после чего ушла от меня…
Но это уже другая история.
Привет.
Меня поразило то, как люди воспринимают книгу. Особенно когда дело доходит до стирания границ между литературным вымыслом и реальностью.
Здравствуйте!
Меня зовут Марек (имя изменено, —
Она прочла Вашу книгу («Одиночество…») и до сих пор не может прийти в себя и смириться с тем, как она заканчивается. Я тоже прочел книгу, и она произвела на меня огромное впечатление, но я более опытный человек и в состоянии отличить вымысел от реальности. Моей сестре всего 16 лет, ее личность только формируется, и некоторые вещи ей трудно понять. Напишите, пожалуйста, ей (ее адрес: animad@wp.pl) и объясните, что это всего лишь книга, вымысел. И что никакого Якуба нет и не было. Аня очень наивная, легковерная, и из-за этого люди часто ее ранят, она слишком впечатлительная. Над тем, что случилось с героями Вашей книги, она плачет до сих пор. О книге в ее присутствии даже заикнуться нельзя. Она знает наизусть много отрывков (как раз тех, что вызывают слезы). Один могу привести. Это слова Якуба: «Почему все покидают меня? Почему?»
После него она плачет долго-долго…
Не могу этого понять… Одно предложение, для кого-то ничего не значащее, а на нее производит такое впечатление.
Может быть, Вы в состоянии ей помочь. Эта книга очень на нее повлияла. Она всегда была чувствительной к человеческим страданиям и горю…
Ничего не могу поделать. Был бы Вам очень признателен, если бы Вы смогли написать ей пару слов…
Заранее благодарен, всего наилучшего.
Процесс стирания границ между литературным вымыслом и реальностью сопутствует этой книге по сей день. Иногда это принимает необычные формы. Так, на странице 57 «Одиночества…» я дал — всего раз
