были шикарные джинсы с заплатами. Валера держал на кончике носа карандаш, у Хасана же это не получалось.

Жорка сбежал к ним по ступенькам, Валера поймал его за ухо.

— Не суйся, куда не надо! Иди в школу!

— Но вы же не в школе!

— Не твое дело!

Хасан добавил:

— Нафискалишь — знаешь, что за это бывает?

— Знаю… — пробурчал Жорка.

— То-то! Катись! — И Валера дал ему по уху.

Выскочив на набережную, Жорка крикнул им:

— Я еще не такое могу!

Мимо катил грузовик, из которого доносилась песенка. Не долго думая, Жорка подбросил гвоздь, и у грузовика сразу лопнул баллон. Из кабины выпрыгнул носатый шофер и — за Жоркой! Жорка — тикать!..

Запыхавшись, он влетел к себе в дом. Мать как раз собралась идти за продуктами.

— Опять что-нибудь натворил?! — сказала она.

Жорка молча швырнул сумку в угол. Мать поглядела на сына, сбросила с головы платок, налила в стакан молоко, отрезала ломоть хлеба. Жорка стал есть.

— Горюшко ты мое, — сказала мать. — Придется, кажется, за тебя взяться всерьез. Сколько ни говоришь тебе, — в одно ухо входит, в другое выходит…

Жорка зевнул. Как всегда, в одно ухо он впускал и тут же в другое выпускал; слова матери делались все менее разборчивыми, пока не превратились в «бу-бу-бу-бу…». Она открывала и закрывала рот, что-то говорила, говорила… Жорка бросил за окно пенку от молока, она упала с четвертого этажа на чью-то голову, но Жорка этого не видал. Вертясь и болтая ногой, он не очень-то пил молоко, зато здорово дул в стакан и пускал пузыри.

— Слышишь, о чем говорю? — громко сказала мать.

— Слышу, слышу, — сказал Жорка.

— Ты большой мальчик, тебе пора подумать и о других… — И опять голос матери превратился в «бу- бу-бу-бу…».

Потом мать накинула на голову платок, поправила на окне занавеску с розочками и пошла к двери. Жорка вскочил. У двери мать остановилась:

— Сиди дома и подумай обо всем, что сказала тебе!

Вышла и заперла его — этого Жорка не ожидал, — да, да, заперла. Громко щелкнул замок. Жорка ринулся к двери, завопил:

— Мама! Сегодня футбол! Мама! «Зенит» и «Динамо»! Открой!

Мать не ответила. Мальчик приложил ухо, услышал, как лифт уходит вниз, рванул дверь — не поддается! Бросился к буфету, вернулся с ножом, попытался просунуть нож в щель — открыть замок, — ничего не получилось. Погрохотав дверью, Жорка швырнул нож на буфет и выскочил на балкон.

Он попробовал спуститься по водосточной трубе, но труба зашаталась, и Жорка не решился по ней лезть, а вскарабкался назад на балкон. Сверху он увидел на улице Ниночку, она держала в руках куклу без головы и разговаривала со своей толстой мамой в шляпке. Жорка показал им нос, но они почему-то его не заметили.

Мрачный-мрачный Жорка вернулся в комнату, прошелся по пружинам дивана и от нечего делать включил телевизор. На экране возник мусорщик, тот самый, что на Галерной опорожнял баки с мусором. Какой-то другой дяденька сказал:

— Знакомьтесь! Товарищ Бирюлькин! Лучший мусорщик нашего города. Волшебник своего дела…

— Ха! Волшебник! — сплюнул Жорка.

Дяденька продолжал:

— Петр Петрович, расскажите, как вы достигли…

Дальше Жорка слушать не стал.

— Ха-ха! Волшебник! — пробурчал он, крутанул колесико и выключил звук.

Мусорщик Бирюлькин открывал и закрывал рот, рассказывая, «как достиг», но ничего не было слышно. Жорка захохотал и стал крутить колесики: сперва превратил мусорщика в дылду, потом — в толстяка коротышку, потом всего исполосатил. И каждый раз Жорка держался за бока и прыгал от смеха.

— Волшебник!.. Ха-ха!.. Волшебник!.. Ха-ха-ха!..

Вдруг полосатый мусорщик ка-а-к выскочит из телевизора! Прямо в комнату выскочил. Такого еще никто никогда не видал! Оказался действительно волшебник. Выскочил, схватил Жору, связал ему ноги — откуда только веревка взялась, — связал и сказал:

— Тебе, Жорка, нравится все ломать. Ну и ломай дальше. Теперь, вот с этой секунды, все, чего ты коснешься, будет рваться, биться и ломаться.

Сказав это, Бирюлькин (он так и остался полосатым) прыгнул обратно в телевизор, но что-то вспомнил и высунулся:

— Имей в виду: живое — кошка там или воробей — оно, конечно, ломаться не будет. На это не рассчитывай! А остальное ломай, если тебе так нравится!

И мусорщик выключил рукой телевизор, а вместе с ним и себя.

Жорка проворчал: «Какой волшебник… Никакой не волшебник… Просто фокус…» — и наклонился развязать веревку на ногах.

Вот тут-то и началось!

Только мальчик притронулся, веревка сама порвалась — да так, что уже не надо развязывать. От страха у Жорки пересохло во рту, он побежал на кухню напиться, открыл кран, подставил чашку, но у чашки отвалилось дно и вода потекла насквозь, обрызгав его с ног до головы. Он отворил шкаф — надеть сухую рубаху, — дверца шкафа оторвалась и упала на него, Жорка еле успел отскочить.

С опаской поглядев на свои руки, Жорка подумал: «А что, если…», подошел к двери и толкнул ее… Ура! Дверь с петель — хлоп на лестницу!

Вот здорово! Сияя, мальчишка шагнул за дверь и открыл лифт. Но под пальцами его что-то треснуло, и Жорка в лифт не полез. И правильно сделал, потому что, когда стал сбегать по лестнице, ступеньки под ним обваливались, схватился за перила — и перила рухнули. А что было бы, если бы он вместе с лифтом брякнулся вниз, — подумать страшно!