А в Багдаде уже искали царевну Будур.

Абд аль-Кадир и крошечный старичок сидели в базарной кофейне, перед ними дымились две чашечки кофе. Вдруг все кругом забегали, раздались крики. Сторож выглянул.

Стражники срывали копьями с лавок циновки и занавески. Летели, разворачиваясь, шелка. Опрокидывались и падали кувшины. Торговцы вопили, хватая стражников за полы.

— Кого-то ищут… — сказал Абд аль-Кадир крошечному старичку.

— Наверно, в наш город вернулся Багдадский вор, — догадался тот.

Стражники ворвались в кофейню. Полетели столики. Стариков опрокинули. Перевернули сосуд с жевательным табаком. В кофейне взлетело зеленое облако.

Когда оно рассеялось, Абд аль-Кадир поднялся, весь зеленый от табака, чихнул и пробормотал, покачав с сомнением головой:

— Чтобы из-за одного Багдадского вора стали переворачивать базар? Нет, тут не одного ищут, а целых сорок!

— Тогда, наверно, ищут Али-Бабу и сорок разбойников, — сообразил старичок.

Стражники вбежали обратно в кофейню. На этот раз они взялись за подушки: полетели пух и перья… И опять опрокинули стариков.

— Где царевна?! — орали они, потрясая копьями.

Когда они скрылись, Абд аль-Кадир встал, как курица, облепленная пухом, и таинственно сказа старичку:

— Главное — помнить, что в Багдаде все спокойно…

Если бы царевна Будур знала, что из-за нее творится такое! Она сейчас же побежала бы на базар, чтобы самой все посмотреть. Но она ничего не знала и расхаживала по дворику Аладдина.

— Ну, мне пора… — сказала она наконец.

— Подожди… — сказал Аладдин. — Я хотел еще тебе сказать… — но не решился сказать то, что хотел, и умолк.

Царевна весело рассмеялась. Аладдин вспыхнул.

— Чего ты смеешься?

— Я знаю, что ты хочешь сказать… Это мне говорили семнадцать принцев, и я всем отказала… Бедненькие, бедненькие…

Аладдин помолчал. Потом грустно спросил:

— Значит, «нет»?

— Почему «нет»? — сказала царевна. — Попробуй, пойди к моему отцу, посватай меня.

— И ты скажешь «да»?! — подпрыгнул от радости Аладдин.

— Как будто я сама знаю, что я скажу. Что придет в голову, то и скажу!

— Царевна зде-е-сь!.. — раздался торжествующий вопль.

На заборе сидел стражник и отчаянными жестами звал других.

Не успели Аладдин и царевна опомниться, как во дворик ворвались стражники.

Первым вбежал Мубарак — сын везиря. У него была очень маленькая голова, а на шапочке качалось павлинье перо.

— Вяжите его! — сказал Мубарак, вцепившись в Аладдина.

Стражники набросились на Аладдина и связали.

Из-за сарайчика выбежала Зубейда.

— Что вы делаете?!

Мубарак вгляделся в связанного Аладдина.

— Это опять ты?! Ну, на этот раз не уйдешь!..

Царевна топнула ногой.

— Сейчас же отпустите его! Слышите?!

Но стражники уже уволокли Аладдина.

А царевну Мубарак вежливо взял под локоть.

— Да простит меня царевна Будур… — И увел со двора.

На пороге стояла потрясенная мать.

Стражники шарили по всему дому, они хватали все, что можно утащить. Чья-то подошва прошлась по книжке Аладдина, отпечатав на картинке дворца грязный след.

Зубейда смотрела, как стражники растаскивали подарки Худайдана-ибн-Худайдана: кальян, и саблю, и шелковые халаты. Они растащили и всю ее посуду. И все, что она напекла и нажарила.

Только старую медную лампу, валявшуюся на земле, какой-то стражник отшвырнул ногой. И лампа откатилась к козе.

Стражники умчались. Мать выбежала из калитки и остановилась, отчаянным взглядом провожая сына.

А во дворике лишь ветер шевелил страницы книжки Аладдина. Да аист, щелкая клювом, тревожно летал над разоренным домом.

* * *

В тронном зале, где на стенах были развешаны щиты и кривые сабли, на троне восседал великий султан. Рядом с ним безмолвно стоял везирь Бу-Али Симджур. Все лицо его было в морщинах, и каждая морщина говорила о хитрости и коварстве.

Султан поманил пальцем начальника стражи Умара Убейда и, когда тот приблизился, спросил:

— Я что-то не могу вспомнить, ты отрубил голову тому оборванцу на базаре?

— Нет, о великий султан, — сказал Умар Убейд, чувствуя, что его собственная голова закачалась на плечах.

— Не отрубил?! — вскричал султан. — Почему?

Умар Убейд показал дрожащим пальцем на главного конюшего:

— Это все Мустафа! Он дернул твоего коня за узду, и мы пошли.

Султан обратил неблагосклонный взор на главного конюшего.

— О великий султан, — сказал Мустафа, скосив глаза на везиря. — Пусть уважаемый Бу-Али Симджур вспомнит… Он занимает первое место в государстве… Пусть вспомнит и скажет: почему я дернул узду!

И победоносно поглядел на везиря.

Тот не успел открыть рта, как вошел Мубарак. По синему полю его камзола были разбросаны цветы, вышитые золотом и серебром, и на шапочке качалось павлинье перо. Он что-то шепнул на ухо своему отцу — везирю.

И Бу-Али Симджур поклонился султану.

— О царь годов и времен, единственный в веках и столетиях! Твоя дочь найдена и доставлена во дворец!

— Наконец-то! — обрадовался султан.

По знаку везиря двое стражников втащили под руки Аладдина и бросили перед троном. Везирь сказал:

— А вот и тот оборванец, который дважды осмелился увидеть царевну.

— О султан! — воскликнул Аладдин, вставая. — Поистине удача, что мы с тобой встретились…

Стражники подхватили Аладдина под руки и снова швырнули животом на пол. Аладдин вскочил и сказал:

— …Я прошу отдать мне в жены царевну Будур!

Среди придворных воцарилось гробовое молчание. Стражники сызнова бросили Аладдина на пол, но теперь крепко держали его, не отпуская.

Султан спросил везиря:

— Что он сказал?

— Мой язык отказывается повторить… — Везирь заикался.