Пока непонятно, но особого возрождения не чувствовалось. Последействие было мерзкое, и начинала болеть голова, в затхлом воздухе не хватало кислорода. В свете ламп отражалась вековая пыль, летающая в необузданном вихре. Ни одной форточки рядом не наблюдалось. Настоящий подвальный карцер.

– Лиза? – прохрипел я, испугавшись собственного голоса. – Настя? Роман?

Даже затхлое эхо не отразилось от каменных стен.

Вечная пустота.

Говорил я с трудом, проглатывая звуки, хрипло кашлял, брызгая слюной. Голос возвращался слишком медленно.

– Что за глупые шутки?! С меня довольно! Лиза? Мы уезжаем!

Но с кем ехать, когда любимой нет рядом. Я начинал гадать, что подлые извращенцы похитили мою королеву. Тишина пугала и заставляла искать выход. Мне оставалось проверить все дьявольские спальни, так как дорогу к выходу хоть смутно, но помнил.

Срывая пошлую вуаль, как паутину, я заходил в отдельные кабинеты, но там никого не находил – даже красных ламп. Проверив первый и второй кабинет, наткнулся на ещё один проход, из которого проскальзывал слабый свет. Дверь в него приоткрыта, и слышался треск разбивавшихся капель – так ударяется вода, падая из крана. Это, должно быть, ванная или душевая. Она притягивала и манила. Я ощутил приступ жажды и готов был напиться любой, самой ржавой жидкостью.

Рванувшись вперёд, я разнёс эту дверь в пух и прах.

Комната действительно оказалась ванной, а над ванной висела Лиза. В петле, сотканной из ремня. Лиза была мертва…

Мёртвая обнажённая Лиза…

Я замер в оцепенении, не веря душераздирающей сцене. Но это не сон, а явь. Беспощадный плеск капель заставлял верить – мёртвая обнажённая Лиза.

На кафеле рядом с ванной лежала её сумочка, опрокинутая на бок, а Лиза всё ещё грузно висела сверху, и никто не выглядывал из-за угла с букетом цветов и криком: «Розыгрыш!», а Лиза не собирались воскресать.

Лиза была мертва…

И я не в силах был закричать, и не в силах прикоснуться к ней, как не в силах сорвать её из петли, надетой на ржавую канализационную трубу.

Мне уже ничего не поделать. Любовь умерла и не возродилась. Потрясающий эксперимент завершился.

Это не Лиза, а труп. И он совсем не похож на прежнюю любовь и мою сладкую девочку. Лизы здесь не было. Её душа не вернулась из удушающего объятия, оставив мне её бренное тело: скользкое и холодное, синее и тяжёлое.

Безжизненный кусок мяса.

Терзаемый дух подвёл меня к раковине, я открыл кран и умылся, облив себя затхлой вонючей жидкостью. Она растекалась по лицу, отбрасывая брызги на одежду и пол. Заметил у раковины колье – Лиза сняла его и оставила мне на память. Я сгрёб колье и засунул в брюки. Взглянув в зеркало, я отстранился, чуть не поскользнувшись и не ударившись об край ванной.

На нём намалёвана гнусавая надпись:

FLESH

Я узнал её почерк – писала Лиза, она что-то хотела сказать, что-то донести до меня, и я не сразу сообразил, что надпись значит.

FLESH… Может быть, флешка… Да… Что же ещё?

Слово намазано её помадой. Помада должна быть в сумочке, то есть, в сумочке есть что-то ещё. Нагнулся, присев на корточки, и вывернул содержимое сумочки наизнанку. Сверху посыпались зеркальце, тушь, салфетки, та же помада, зажигалка и пачка дамских сигарет (не знал, что Лиза вновь курит) и флешка.

Оловянная флешка. Маленький хранитель бесценной информации.

Там содержится нечто важное. Всё то, что хотела она сказать, и всё то, что скрывала перед смертью… Лиза хотела остаться честной…

Подобрав флешку, я засунул её в задний карман и предусмотрительно застегнул пуговицу.

Это убийство? – подумал я вскоре, но вскоре отбросил – не похоже.

Самоубийство чистой воды…

Следом я аккуратно собрал содержимое сумочки и положил её аккуратно, наклонив вбок, как раньше. Взглянул вверх и отвёл лицо в сторону. Наконец, прослезился. На труп Лизы невозможно смотреть без слёз. Срочно позвать на помощь и вызвать ментов – пусть разбираются, пусть находят эту проклятую шайку уродов, что довели мою любимую до последнего шага, до успешного суицида.

Но они заподозрят меня! Я не дамся!

Замести следы – вот, что следует сделать. Оставалось стереть последнюю Лизину надпись. Я включил кран, смочил руки и вытер помаду. В паутинном углу нашел сухую тряпку, намочил и протёр зеркало, от чего оно стало вызывающе блестящим в этом анклаве смерти, но я без остатка стёр её надпись – флешка предназначалась исключительно мне. И никто о ней не узнает.

В животе начинало бурлить. Дав взглянуть последний раз ей в лицо, ноги сами выволокли меня из ванной.

Никаких следов пропавшей пары обнаружить не удалось. Лишь разлитое в бокалы вино, пустые покрывала, молчащий граммофон и бабочка… Бабочка крепыша. Она барахталась на полу и не могла взлететь, даже если б имела крылья. Из склепа не улетишь, а крепыш забыл её, значит, он был здесь – это реальность, а не моё больное воображение. И это точно не я повесил Лизу – как такое вообще возможно? Вздор! Мне нужны свидетели, и я вспомнил о хранительнице тайных комнат мадам Тюссон. Но эта кошёлка сбежала первой, как будто предчувствовала, чем закончится оргия. Но она под крышей Ливенсона, работает на него, и отыскать её – дело чести. Пусть следователи займутся ею. Но Лизу не вернуть…

Почему она умерла? Почему я даже не подозревал неладное? Нет, я подозревал, веяло приближающейся пропастью, но кто знал, что всё так закончится?! Я остался один в цитадели порока с собственной страшной тайной.

Тайна смерти моей сладкой девочки…

Отчаяние разваливало меня на части, и я рвался к выходу. Чёрный вход, за которым скрылась призрачная старуха, оказался открытым. Должен быть и запасной выход? Я решил отыскать его и стал бродить по коридорам. Обнаружил скрывавшуюся за разорванной ширмой лестницу, ведущую вверх. Я поднялся и попал в пустое помещение, пахнувшее побелкой и свежей краской. Впереди сиял уличный свет, но не манил, а пугал. Пройдя вперёд, я попал в просторную, заваленную строительным хламом, комнату с окнами, выходившими на проспект. Парадный вход заперт изнутри. Эти твари были посланниками ада. И я сам стал их кровным приспешником – потустороннее ощущение.

Всё здесь инфернально…

Я открыл дверь и вышел на улицу. Вой машин и людской поток пронзили сознание, оглушив обескураженный разум. Я стоял перед цокольным этажом, взглянул вверх и увидел вывеску: салон красоты «Vis – a-Vis». Под ней другая бренная надпись: «Скоро открытие!».

Не выдержав рёва турбин и безразличной толпы, я вернулся обратно и запер парадный вход. Снял с себя рубашку и тщательно вытер отпечатки пальцев. Затем вернулся в номера, стараясь не оставлять следов, и подгрёб к чёрному выходу. На удивление, двери оказались открыты. Но меня тянуло обратно, и я вернулся в наши покои. На столе замерло вино, фрукты, но бабочка… Я не заметил её на полу. Бабочка исчезла, бабочка улетела…

Проклятый ублюдок успел замести следы…

Проверять тело Лизы я не решился – слишком мучительно. Слёзы продолжали наворачиваться на глаза, но я последними усилиями старался взять себя в руки. Вместо этого я окончательно оделся, приведя себя в относительный порядок. В брючном кармане обнаружил мобильник. Поднялся к парадному входу и проверил связь. На вывеске я успел урвать точный адрес, а в салоне на тумбе заметил стационарный телефон. Я снял трубку – телефон подавал гудки. Чтоб не светить свой мобильный, я набрал «02» и хладнокровно назвал адрес салона, машинально добавив про обнаруженный в подвале труп женщины, предположительно