раздобытые продукты.

Вскоре, познакомившись с Боярко ближе, рассказал ему о себе и своих товарищах. Однажды он спросил:

—   Как связаться в городе с надежными людьми?

—  А что если через Ивана? Конечно, Гнатюк это сумеет сделать. Комендант тюрьмы Сорочану сделал его своим агентом-хозяйственни­ком, и он по его поручению часто бывает в городе.

—   Почему же ты  раньше мне об этом  не сказал? — загорелись у Боярко глаза.

Уже позже я был посвящен в замыслы Боярко и Глеба. Они разра­батывали план освобождения заключенных. Рассчитывали, что этот план осуществит партизанская группа Дмитрия Баблюка, действовав­шая в Хотинском районе. Но, как оказалось, она была еще слабо подготовлена для выполнения такого сложного задания.

Через Гнатюка мы стали получать сводки Совинформбюро, сведе­ния о борьбе патриотических групп. Однажды он принес известие о том, что в районе станции Валя Кузьмина патриоты пустили под откос воинский эшелон. Боярко и Глеб были радостно возбуждены.

...В один из предвесенних дней 1942 года по камерам тюрьмы раз­неслось: Боярко и Глеба перевели в камеру «смертников», заковали в кандалы.

Вскоре их увели на казнь. Незадолго до этого мне удалось перебро­ситься с ними несколькими словами.

—   Нас   сегодня   расстреляют.   Держитесь   крепко.   Продолжайте борьбу,— прощаясь, произнес Боярко.

Потеря Боярко и Глеба была для нас тяжелой утратой. Мы стара­лись не ослаблять связи с подпольем области. Через Николая Мищенчука удалось наладить связь с патриотическими группами, действо­вавшими в Черновцах, связаться с подпольщиками из Единецкого концлагеря.

Радостные сведения об успехах Красной Армии, о развертывании подпольной борьбы на Буковине, проникающие к нам через тюрем­ные стены, омрачались известиями о массовых арестах. В Хотине была раскрыта комсомольская подпольная организация. В сентябре 1942 года к нам в тюрьму привели из суда отважных патриотов Кузь­му Галкина, Владимира Манченко, Дмитрия Семенчука, Александра Непомнящего, Николая Салтанчука. Их казнили на том же месте, где расстреляли секретаря Черновицкого подпольного обкома КП Украины А. П. Боярко и его помощника 3. Д. Глеба.

А за стенами тюрьмы продолжалась начатая ими священная борь­ба. В камерах заключенные читали произведения В. И. Ленина, чер­пали в них ясность цели, уверенность в победе. Откуда появились у нас книги? В канцелярии тюрьмы не хватало бумаги. Кто-то посо­ветовал поискать ее на чердаке в одной из кладовых. Там оказался целый склад советской политической литературы. Я прихватил с со­бой «Краткий курс истории ВКП(б)» и спрятал его в канцелярии. Затем унес несколько книг Ленина. Эти книги я берег, как самую дорогую реликвию, иногда переносил их в камеру, пряча на груди. И вот однажды во время обыска их у меня обнаружили.

Жестоко избив, меня заковали в кандалы и отправили на допрос в сигуранцу. Там показали мой шифр, переданный Мищенчуку, по­требовали раскрыть подпольную организацию, признаться в связях с Мищенчуком, который якобы во всем сознался. Я потребовал очной ставки. Когда привели Мищенчука, он твердо заявил:

— Нет, не знаю этого человека.

Я понял: Мищенчук арестован по доносу предателя.

Вскоре меня вывезли в Румынию и держали в разных тюрьмах до тех пор, пока нас не освободила Красная Армия.

Впоследствии не одну высоту пришлось брать с боя, надев солдат­скую шинель. И всюду воспоминания о героях-коммунистах Алексан­дре Павловиче Боярко и Захаре Демидовиче Глебе воодушевляли ме­ня на борьбу с фашистскими захватчиками.

Прошло много лет, а я не могу без ужаса вспоминать годы фашист­ской оккупации, зверства врага, смерть дорогих сердцу людей. Когда началась Великая Отечественная война, нам было по 16—17 лет. Утром 22 июня 1941 года от взрывов и пожарищ высокое буковинское небо затянулось черными тучами дыма и пыли, заслонившими взошедшее солнце. С оглушительным ревом проносились вражеские самолеты, били зенитки. От падающих в районе хотинского моста тяжелых авиабомб вздрагивала земля. Таким мне запомнился пер­вый день войны.

Встретившись со своими товарищами-комсомольцами, мы пришли к единодушному мнению, что, несмотря на возраст, наше место на фронте. Мы решили через райком комсомола и райвоенкомат доби­ ваться отправки добровольцами в Красную Армию. В военкомате разъяснили, что без военной специальности досрочно в Красную Ар­мию не призывают,

А уже 6 июля 1941 года фашистские захватчики ворвались в Хотин. Начались расстрелы, грабежи и аресты. Со звериной ненавистью оккупанты расправлялись с жителями нашего города. Убивали без суда и следствия везде: в домах, на улицах, на берегу Днестра. Тру­пы сбрасывали в реку. Это были самые страшные дни в нашей жиз­ни. Страшные не только потому, что мы впервые увидели кровь и смерть своих близких и друзей. Нас страшила судьба края и Роди­ны, попранная жестоким и коварным врагом. Но уже вскоре начали распространяться радостные слухи о том, что на шоссейной дороге вдруг из-за кустов летят гранаты в запоздавшую фашистскую маши­ну, вдруг исчезает вражеский солдат или полицай, задержавшийся в темном переулке. Однажды в городском парке я увидел приклеенную к дереву листовку, призывавшую истреблять фашистских окку­пантов. Листовка была подписана «ШПО» (Штаб подпольной органи­зации). Значит, патриоты Хотина действуют! Вскоре удалось связать­ся с Кузьмой Галкиным и Владимиром Манчеико, и я стал выполнять задания подпольного комсомольского штаба.

Мне часто приходится встречаться с молодежью, приезжающей в Хотин, чтобы подробней ознакомиться с деятельностью нашей под­польной организации. Восхищаясь подвигами хотинских комсомоль­цев, они интересуются, как нам, юношам, которые только один год прожили при Советской власти, удалось так смело и организованно вступить в схватку с фашистами?

Ответ здесь прост. Всем известно, что трудящиеся Буковины, нахо­дясь под гнетом австрийских, а затем румыно-боярских оккупантов, все время вели борьбу за свое освобождение и воссоединение буковин-ской земли с матерью-Украиной. В 1919 году многие буковинцы, и в частности жители Хотинского района, с оружием в руках выступили за установление Советской власти на Буковине. В числе этих борцов были наши отцы и старшие братья. Поэтому, когда на Буковину при­шли фашистские захватчики, мы считали своим сыновним долгом принять боевую эстафету и отстоять родное, завоеванное нашими от­цами в огне многолетней борьбы социалистическое государство. На борьбу с врагом поднялся весь героический советский народ. И мы с оружием в руках боролись за свое право на счастливую жизнь. Молодость и отсутствие опыта не служили преградой в борьбе. При­ходилось осваивать элементарные правила конспирации и обращения с оружием. Нас учили стрелять, минировать, вести наблюдение за противником. Образы героев гражданской войны — Чапаева, Щорса, Котовского, о которых знали все до подробностей,— служили приме­ром, достойным подражания. Воодушевляла нас беспредельная лю­бовь к Родине, чувство ответственности за ее судьбу.

Активная деятельность Хотинского подполья наводила страх на фашистских оккупантов. Они считали, что в городе действует большая группа коммунистов-парашютистов. Карательный отряд жандармов и многочисленные агенты сигуранцы были бессильны и просили по­мощи у немецкого командования. Развернулась беспощадная борьба с фашистскими карателями. Организовывались налеты на их казар­мы, диверсии и засады.

В августе 1942 года фашистским карателям удалось частично рас­крыть нашу подпольную организацию. 15 человек было арестовано, в том числе штаб во главе с Галкиным.

Хочется несколько слов сказать о стойкости и мужестве хотинских комсомольцев перед смертью. Во