вотанковых средств. Промежуточный рубеж: Сарны, р. Случь, Оструг, Скалат, Чортков, Коломыя, Берегомет удерживать до 6.7 41 г.»[Архив МО СССР, ф. 229, оп. 9776, д. 83, л. 246—249.].

12-й армии надлежало начать отход в ночь на 1 июля и занять промежуточный рубеж: Чортков, Коломыя, Берегомет. Центральная 44-я и левофланговая 58-я горнострелковые дивизии, не имея сопри­ косновения с противником, отошли организованно, а 192-я право­фланговая дивизия отходила в сложных условиях. Она не смогла оторваться   от   противника   и   все   время   вела   напряженные   бои.

В первых числах июля, в период отхода, в состав нашей армии были переданы 8-й стрелковый (командир — генерал-майор М. Г. Сне­гов) и 24-й механизированный (командир — генерал-майор В. И. Чистяков) корпуса. Последний насчитывал всего 15 танков ста­рого образца из состава 26-й армии, управление которой было выведе­но в резерв фронта. Теперь нашим соседом справа стала 6-я армия.

Оперативное построение армии на новом рубеже было двухэшелон­ное. В первом эшелоне — 8-й и 13-й стрелковые, во втором — 24-й механизированный корпуса.

Наступление противника началось 9 июля. Вновь развернулись ожесточенные бои. К полудню врагу удалось на нашем левом фланге (на стыке с 18-й армией) вклиниться в оборону, однако согласованной контратакой второго эшелона 13-го корпуса и соединений соседа гит­леровцы были отброшены, положение восстановлено.

Главный же удар немецко-фашистские войска нанесли на стыке 5-й и 6-й армий. 12 июля им удалось выйти к Киевскому укрепленному району, овладеть Бердичевом и приблизиться к Белой Церкви. Это создало угрозу глубокого охвата войск 6-й и 12-й армий. Нам каза­лось, что в сложившейся обстановке целесообразно было бы вывести указанные  армии   из  крайне  невыгодного  оперативного  положения.

Однако с 9 по 15 июля приказы командующего фронтом требовали «продолжать выполнять ранее поставленную задачу», то есть оборо­нять рубеж старой государственной границы. И войска 6-й и 12-й армий, оторванные от остальных сил фронта, имея открытый правый фланг, в течение семи суток героически здесь оборонялись. Основная цель нашей обороны заключалась в том, чтобы сковать главные силы вражеских 1-й танковой группы и 17-й полевой армии, нанести им максимальный урон и выиграть время для сосредоточения резервов Ставки на Днепре южнее Киева.

16 июля поступила директива фронта об отводе войск на рубеж Ширмовка, Калиновка, Литин, Винниковцы.

Наступление врага на нашу оборону на новом рубеже началось 18 июля в 8 часов после сильной артиллерийской и авиационной подготовки. Первая и последующие две атаки были успешно отраже­ны с большими для него потерями.

Продолжая оборонительные бои в невыгодных оперативных усло­виях, личный состав 6-й и 12-й армий проявлял непревзойденный героизм и отвагу. Соединения этих двух армий упорным сопротивле­ нием и умелыми оборонительными действиями задержали продвиже­ние более восемнадцати вражеских дивизий, нанеся им огромный урон.

23 июля приказом командующего войсками Юго-Западного фронта 6-я и 12-я армии были объединены под общим командованием гене­рала П. Г. Понеделина. 25 июля они вошли в состав Южного фронта.

Войска 6-й и 12-й армий в напряженных сражениях своими герои­ческими боевыми действиями способствовали срыву плана «молние­носной войны» фашистской Германии. Сковывая крупную группиров­ку противника, они нанесли ему огромный урон, уничтожив не одну тысячу обученных и боеспособных солдат и офицеров.

Бойцы, командиры и политработники наших армий в трудное для Родины время не жалели своей жизни в борьбе с ненавистным вра­гом. Многие из них пали, защищая родную землю, но пали непобеж­ денными. Они сражались и умирали, глубоко уверенные в окончательной победе над фашистскими захватчиками.

Впервые в Прикарпатье я оказался в октябре 1939 года, когда 94-й пограничный отряд принял под охрану новый участок государствен­ной границы. Это были глухие места Карпат с редкими дорогами, пролегавшими в основном через Ужокский, Верецкий и Вышковский перевалы. Дороги вели во Львов, Стрый, Тернополь, Винницу, Бердичев. На правом фланге, где проходила граница с буржуазной Поль­шей, оккупированной к тому времени фашистской Германией, заста­вы стояли на р. Сане. Далее государственный рубеж шел по горным хребтам, за которыми лежала хортистская Венгрия. Тут располага­ лось большинство застав, в том числе и наша десятая.

Граница жила напряженной жизнью. Не проходило дня, чтобы на заставе не объявлялась тревога, иногда по три-четыре за ночь. Среди задержанных были агенты иностранных разведок, бандиты из орга­ низации украинских националистов, контрабандисты. Только за во­семь последних месяцев 1940 года пограничники заставы перехвати­ли несколько десятков лазутчиков, в числе которых оказалось немало людей, связанных с вражеской агентурой.

Весна 1941 года принесла новые хлопоты. Международная обста­новка крайне обострилась. Мир по существу уже был объят пожаром войны. Мы тоже чувствовали ее дыхание. В поисках убежища через границу шли люди, не желавшие жить под фашистским сапогом. Это была массовая эмиграция чехов, словаков, евреев. Перебежчики бук­вально наводняли заставы. Усилилась и деятельность военной развед­ ки противника. Вдоль всей границы значительно увеличилось число пограничных наблюдательных постов. Стали частыми попытки под­ключиться к нашим линиям телефонной связи для подслушивания и перехвата отдаваемых распоряжений.

Обстановка на границе усложнялась. Приготовления к боевым дей­ствиям на сопредельной стороне чувствовались во всем. Появились дополнительные посты наблюдения, окопы, щели, ходы сообщения были отрыты всего в пяти-шести метрах от пограничных столбов. Во второй половине мая три усиленных взвода полностью оборудовали позиции.  В  окопах  круглосуточно дежурили  пулеметные  расчеты.

Обо всем этом, разумеется, я информировал коменданта — капита­на Щербакова. В свою очередь, он сообщил, что армейские подразде­ления   противника   появились   и   напротив   участков других застав.

В ночь на 1 мая пограничный наряд доставил на заставу женщину. Она назвалась Марго Болего. Это была красивая молодая украинка, перешедшая государственную границу с единственной целью — сооб­ щить о начале гитлеровского наступления на Советский Союз. Болего указала дату этого наступления — от 17 до 25 мая. Ее осведомлен­ность о количестве вражеских войск, сосредоточенных вдоль грани­цы, и в некоторых других вопросах была исключительной. Я позво­нил в комендатуру. За задержанной была срочно выслана ма­шина.

События, между тем, становились все тревожнее. 18 июня погра­ничники соседней заставы задержали двух венгерских офицеров, ко­торые сообщили, что военное нападение на СССР следует ожидать от 20 до 27 июня. 20 июня на участке четвертой комендатуры у Лавоч­ного перешли границу три венгерских солдата, заявившие, что их часть подготовилась к вторжению на территорию Советского Союза. Эти сведения, однако, в нашей жизни мало что изменили. Внешне все оставалось по-прежнему.

В последнюю предвоенную ночь приказ на охрану границы погра­ничным нарядам отдавал я. На участке по-прежнему было тихо. На­ряды докладывали, что за линией границы все спокойно.

Теперь известно, что 21 июня Гитлер направил Хорти письмо, в котором сообщал о начале войны против СССР и благодарил за мероприятия на венгеро-советской границе. Эти мероприятия, по его мнению, создали безопасность немецкой армии от фланговых ударов и сковывали Советские Вооруженные Силы. Однако в письме не было прямого приглашения вступить в войну. Это приглашение поступило только на второй день войны. Поэтому-то на участке 94-го погранич­ного отряда, большинство застав которого располагалось на границе с Венгрией, в первые дни войны противник не предпринял активных действий. Правда, его войска были сосредоточены на дорогах Ужокского, Верецкого и Вышковского перевалов.