Предполагалась охота на горилл! Впоследствии мы увидим, какими деликатными соображениями руководствовался предводитель племени галамундов, избрав это млекопитающее предпочтительно перед всяким другим.
Фрике, как человек, ничем не смущающийся, рассчитывал завтра совершить чудеса, а маленький негритенок, предоставленный заботам морячка, не помнил себя от радости.
Читатели, вероятно, не забыли, как горячо он высказал Ибрагиму свою благодарность за дарованную им свободу, а также и то, что Фрике, так сказать, усыновил его. Наш маленький парижанин был бесподобен в роли покровителя; он питал к негритенку чисто родительские чувства и проявлял поистине материнскую заботливость: старался избавлять его от лишней работы, стремился, чтобы тот вкусно и вдоволь ел, и даже при случае уступал ему свое место на шее слона.
Дело в том, что работорговец был своеобразным человеком; верный своему слову, но совершенно неспособный на бескорыстное великодушие, он строго выполнял все свои обязательства по отношению к французам, а затем, когда ему пришла фантазия, даровал свободу пятерым невольникам, четверо из которых добровольно вернулись назад. Но пятый, маленький негритенок, не захотел снова стать рабом, он сохранил за собой дарованную ему свободу, и хотя следовал с караваном, но уже не принадлежал ему официально, и потому Ибрагим не считал нужным кормить его и вообще заботиться о нем, как об остальных своих спутниках. Это был лишний нахлебник, совершенно бесполезный и ненужный, не представляющий собой никакой ценности.
К счастью, Фрике, этот добросердечный маленький парижанин, полюбил бедного мальчугана, как брата, и Ибрагим не считал себя вправе препятствовать ему отдавать половину своей порции питьевой воды, кукурузы и бананов или сладких бататов маленькому негритенку.
Слон Осанор также не препятствовал негритенку взбираться к нему на шею, когда Фрике решал идти пешком. Андре и доктор, со своей стороны, содействовали Фрике в его добром деле, и маленький черномазый мальчуган старался оправдать ту заботу, которую проявляли о нем европейцы.
Он всей душой полюбил белых, был весел и добродушен, как бывают добродушны эти первобытные существа, и при этом был очаровательно мил. Негритенок просто обожал Фрике, имени которого никак не мог выговорить и которого называл «Флики», так как буква «р» совершенно неодолима для негритянского языка.
Самого его звали На-Гхес-бэ, но Фрике, не расслышавший в первый раз его имени, прозвал его «Мажесте», без всякого злого умысла, конечно, просто только по созвучию; кроме того, для него, как для француза, Мажесте было легче произносить, чем На-Гхес-бэ, как для негритенка Флики легче выговорить, чем Фрике.
Таким образом, Флики и Мажесте были наилучшими друзьями. Первый являлся в роли наставника и ментора; он обучал его французскому языку или, вернее, образному языку парижских предместий, и чернокожий ученик делал изумительные успехи к несказанной радости всех троих французов, которые покатывались со смеху, слушая, как он напевал модную простонародную песенку или употреблял одно из тех простонародных выражений, которые были свойственны его наставнику.
Мало-помалу Мажесте из африканского мальчугана становился парижским гаменом, как выразился про него доктор. Но, во всяком случае, влияние Фрике во всех отношениях было превосходно. Последний выпытывал у доктора всевозможные сведения о разных науках и затем передавал их в доступной для него форме своему маленькому чернокожему другу, который всегда был чрезвычайно рад узнать что-нибудь новое и доставить своему любимому Флики удовольствие тем, что усваивает преподаваемую ему премудрость из уважения к нему. Большие затруднения возникали у них оттого, что оба не знали того языка, на котором говорил его собеседник, но в таких случаях их нередко выручал доктор, благосклонно принимавший на себя роль переводчика.
Его превосходное знание местных наречий было для друзей чрезвычайно полезно. К счастью, Мажесте обладал феноменальной памятью. За несколько дней он твердо усвоил названия предметов первой необходимости по-французски. Правда, он выговаривал большинство слов самым невероятным образом, но все же его можно было понять.
Между прочим, Фрике страстно любил феерии, и оперетта «Мадам Анго» была ему хорошо знакома. Он охотно напевал избитые куплеты из нее в то время, как караван через силу плелся, одолеваемый целыми тучами насекомых, по сожженной солнцем траве, между раскаленных стволов деревьев. Крикливый и фальшивый голосок Фрике весело звучал в тяжелом и сонном воздухе.
Птицы при звуке его голоса испуганно разлетались в стороны, возмущенные этим дерзким нарушением всех правил гармонии, но абиссинцы из охраны с восхищением выбивали ладонями темп, покачивая головами от удовольствия, а Мажесте, которому было не занимать апломба, закатывая свои громадные блестящие глаза и приятно осклабившись, подтягивал приятелю.
— Браво! Браво! Бис! — кричал ему Фрике, в то время как два других француза покатывались со смеху.
У Мажесте талант певца, несомненно, превосходил способности географа. Его наставник Фрике пробовал ознакомить его и с этой областью человеческих знаний. Не то чтобы он задался мыслью создать из него соперника всемирно известного географа Элизе Реклю,[5] но он старался втолковать ему, как только мог, что земля круглая, что Африка представляет собой только одну из частей света, что между отдельными материками лежат громадные пространства воды и что вода эта соленая. При этом негритенок с наслаждением облизывался и всеми силами души призывал тот день, когда он наконец будет иметь возможность вдосталь напиться этой вкусной соленой воды.
Сам факт существования громадных пространств соленой воды так поразил негритенка, что Фрике надеялся сгруппировать вокруг понятия «океан» многие другие сведения из области географии, а также иных полезных наук.
На следующий день после столь не очень успешных упражнений Фрике в стрельбе состоялась охота на горилл. Важнейшие сановники галамундов в числе двенадцати человек, вооруженные каждый кремневым ружьем, топором и широким резаком-ножом, с восходом солнца пригласили трех европейцев, Ибрагима и десять человек из абиссинцев, лучших стрелков, участвовать в охоте.
Все молча тронулись в путь, чтобы разыскать громадную обезьяну, логовище которой было недалеко за деревней. Накануне напали на совершенно свежий след, а потому животное, должно быть, не успело еще уйти далеко. Пришлось разбиться на небольшие группы, человека по три-четыре, и продвигаться вперед со всевозможными предосторожностями через непролазную чащу, куда лишь изредка отваживаются проникать туземцы из-за невероятной густоты и мрака джунглей и тех опасностей, какие подстерегают там человека на каждом шагу.
Несмотря на непреодолимый страх, вызываемый у негров гориллой, это все-таки самая излюбленная ими охота, и мясо горилл несомненно является для туземцев лакомством, так что они даже рискуют жизнью, чтобы удовлетворить свой аппетит. При этом следует заметить, что те племена негров, которые не придерживаются людоедства, отнюдь не разделяют этого пристрастия к мясу горилл, которые по своему облику и строению так близко походят на человека. Рост этих обезьян достигает, а нередко и превышает один метр семьдесят сантиметров. Отличительной чертой их является широкая скуластая и сильно удлиненная морда, зверски свирепая. Челюсти непомерно развиты, мозговая коробка чрезвычайно мала и сдавлена. Глаза круглые, блестящие, глубоко сидящие в глазных впадинах под сильно нависшими, выдающимися бровями. Губы сильно растянутые, очень длинные.
Выражение всей этой физиономии и головы, посаженной на толстой короткой шее, положительно страшное, особенно когда животное натягивает вперед свою подвижную кожу головы, поросшую скудными волосами, и обнажает свои громадные клыки.
Живот большой и надутый, точно мяч. Цвет кожи мутно-черный, ладони и верх кистей рук лишены волос. Обычное положение этого четырехрукого чудовища — на четвереньках, и в этом положении необычайная длина его рук особенно заметна, так как благодаря ей животное держит голову и грудь прямо и высоко поднятыми. Когда горилла бежит, то ступает одновременно правой передней и правой задней, левой передней и левой задней ногой, как медведь или скакун-иноходец.
Но, несмотря на свои страшные зубы, эта обезьяна является исключительно травоядной. Она обладает необычайной силой и одним ударом лапы распарывает живот человека или раздавливает ему череп, словно молотом, ломает, как спички, самые прочные изгороди и свивает, как проволоку, ружейное
