На его зов привели африканского властелина, еле державшегося на ногах, так как перед тем он поглотил громадное количество привезенной абиссинцами водки, отчего поначалу ему зажгло все внутренности, а потом он окончательно одурел.
Поэтому понадобились чудеса дипломатии и новое угощение алкоголем, чтобы заставить его наконец расстаться с этими маленькими ножичками, которые так хорошо режут и колют.
Получив свои инструменты, доктор вооружился пинцетом и ланцетом, уложил больного на циновке, подложил ему под голову подушку, затем ухватил левой рукой самый большой желвак на животе и стал медленно и осторожно делать надрез, прорезая слой за слоем с удивительной осмотрительностью и проворством, тогда как Андре ватным тампоном стирал выступающую кровь. Развернув края раны, доктор обнаружил какое-то белое постороннее тело, похожее на гитарную струну. Он схватил его пальцами и стал осторожно и медленно тянуть на себя постепенным непрерывным движением.
— Идет! — сказал доктор, видя, что у него под рукой образуется петля.
— Что это такое? — воскликнул вполголоса удивленный Андре.
— Это особый род белых червей, живущих под кожей и причиняющих громадный ущерб здоровью человека. Как вы видите, наш больной буквально кишит ими, в каждом желваке сидит по червю!
— Он должен ужасно страдать! — заметил Андре.
— Нет. Впрочем, спросите его.
На вопрос Андре больной отвечал, что боль, причиняемая ему операцией, весьма терпима.
Доктор не прерывал свою работу; он тянул червя то с одного, то с другого конца, смотря по тому, как паразит ослаблял или усиливал степень своего сопротивления, присасываясь к стенкам проточенных им подкожных ходов.
Мало-помалу петля увеличивалась. Ее длина достигала уже по меньшей мере тридцати сантиметров, как вдруг один из концов петли выскочил наружу и глазам зрителей показалась отвратительная головка червя, тело которого извивалось, как змеиное.
— Если бы у нас была лупа, то вы увидели бы, друг мой, что этот червь имеет четыре присоски, которыми прорывает себе ходы под кожей человека, — объяснял доктор, — но сейчас нам некогда изучать зоологию, дело спешное!..
Взяв небольшую палочку, он стал наматывать на нее вырвавшуюся наружу часть червяка, продолжая осторожно тащить его.
По прошествии четверти часа из раны был вытащен громадных размеров подкожный глист, так называемая «нитчатка», длиной не меньше девяноста пяти сантиметров, после чего от желвака не осталось и следа.
Начало было положено. Теперь доктор сразу же приступил к операции на второй шишке, с которой поступил точно так же, как с первой. Продолжая работать с той же осмотрительностью, он одновременно давал своему импровизированному ассистенту кое-какие объяснения относительно этого рода заболеваний.
— В сущности, — говорил он, — нитчатка, или подкожный глист, существо микроскопическое, обитающее в сырой почве, в болотистых местах и в трясинах экваториальной зоны. Когда самка оплодотворена, то в силу своего материнского инстинкта она ищет для своего будущего потомства надежное убежище. Поэтому она забирается под кожу человека всякий раз, когда для нее представляется случай. Так как негры почти всегда ходят босые и с голыми икрами, то этот чрезвычайно маленький червь безболезненно прокалывает кожу, впивается в ранку, сворачивается в ней клубочком и питается за счет человеческого тела, служащего ему жилищем. Вследствие обильного питания нитчатка, или, как его еще называют, волос или волосянка, непомерно толстеет и растет; кожа человека над ним вздымается и образует вздутие; затем он начинает пролагать себе подкожные пути, пока не доберется до торса, где, избрав себе какое-нибудь место, окончательно сворачивается и образует вот такие шишки, или желваки, которые вы видите.
— Но ведь это же ужасно!
— Действительно ужасно! — согласился доктор. — Тем более это еще не все: несчастный, служащий искусственным инкубатором для потомства подкожного глиста, быстро начинает худеть, терять силы, становится крайне раздражительным. Его начинает мучить сухой кашель, который надрывает ему грудь; у него появляется пот, словом, все симптомы, совершенно сходные с симптомами чахотки… Вы посмотрите только на этого гиганта, ставшего расслабленным и изнуренным, несмотря на свое сильное тело и железную волю.
Затем, когда у червя появляется потомство, на теле больного образуется громадный нарыв; он назревает, лопается, и молодняк возвращается в сырую почву, где, пробыв известное время, снова будет искать тело, в котором станет гнездиться и совершать свои путешествия в человеческом организме.
Готово! — воскликнул доктор, намотав на палочку вторую нитчатку. — Если только все пойдет и дальше так же удачно, — добавил он, — то я сегодня же закончу дело нашего освобождения от чужеземного ига!
— А вы не боитесь переутомить больного? — спросил Андре.
— Переутомить?! Полноте! Да ведь он чувствует только облегчение и, наверное, ужасно рад, что эта операция не причиняет ему сильных страданий. Как видите, он за все это время ни разу не пожаловался.
Действительно, надо отдать должное Ибрагиму — он был самым терпеливым и спокойным пациентом, какого только можно было себе представить. Как человек умный и сообразительный, он сразу понял, что этот тоби нашел истинную причину его болезни и что все чернокожие знахари, лечившие его до сих пор, были просто шарлатанами.
Он с невозмутимым равнодушием смотрел, как доктор вытаскивает третьего глиста, громадного по своим размерам; уже более половины было извлечено, как вдруг, оттого ли, что доктор слишком сильно его потянул, или же оттого, что сам глист, будучи необычайной длины и толщины, оказал слишком сильное сопротивление, но он порвался на самом краю раны, и, прежде чем хирург успел схватить его, оставшаяся внутри раны часть червя мгновенно скрылась, как порвавшаяся каучуковая нить.
Невольный крик досады вырвался у доктора:
— Тьфу ты пропасть! Опять начинать сначала… Но я его вытащу! Впрочем, этот маленький случай даст мне возможность познакомить вас с одним любопытным феноменом, который редко кому приходилось видеть. Видите белую жидкость наподобие жидкой кашицы, вытекающую из этого червя?
— Вижу! Как будто бы тысячи крошечных тел, одаренных способностью двигаться!
— У вас прекрасное зрение, это действительно так. Эти маленькие тельца — молодые нитчатки, которые не прочь переселиться в другое тело и зажить новой жизнью.
— Благодарю, — сказал Андре, поспешно вытирая свои руки. — Я вовсе не расположен к приему таких жильцов.
— О, вы ничем не рискуете, милейший, нескольких капель воды будет достаточно, чтобы оградить вас от них. Европейцы чрезвычайно редко подвергаются этому заболеванию благодаря своей обычной опрятности.
Между тем доктор вторично сделал надрез той шишки, где еще остался остаток глиста, и на этот раз удачно выхватил его. Покончив с этим червем, хирург подкрепился пальмовым вином и, отдохнув немного, снова продолжил операцию.
Таким образом он вскрыл один за другим двенадцать желваков различной величины, из которых извлек то же количество червей, общая длина которых равнялась по меньшей мере девяти-десяти метрам.
Доктор положительно сиял от удовольствия, что все шло так удачно и благополучно, и благодаря своему чутью старого врача-практика ему удалось правильно поставить диагноз этой опасной болезни,
