— Мы подождем на лестнице, — пообещала Акико, уводя Сабуро.
— Джек, тебя что-то тревожит? — спросил сэнсэй Ямада.
— Вчера… утром… у меня…
— Было видение? — закончил за Джека сэнсэй Ямада.
— Да. Откуда вы знаете?
— Такое случается нередко. Освобожденный дух обладает большей силой, чем ты можешь себе представить. Что ты видел?
Джек описал красного демона, ожесточенно атакующего бабочку.
— Есть много способов истолковать подобное откровение, — подумав, ответил сэнсэй Ямада. — Его истинное значение обычно скрыто под многими наслоениями ума, только ты сам можешь добраться до сути. Тебе нужно найти ключ к этому секрету.
Джек почувствовал безграничное разочарование: он-то надеялся, что старый монах сразу же даст ответ, а вместо этого сэнсэй Ямада, как обычно, говорил загадками. Разве ключом можно открыть ум?
— Возможно, ключ в тё-гэри… — пробормотал Ямада себе под нос.
— Тё-гэри? — повторил Джек с внезапно вспыхнувшей надеждой.
— Да, тё-гэри. Иногда путь к пониманию духа лежит через тело. Ты видел бабочку. Порхая, она избежала атаки демона. Возможно, тё-гэри поможет тебе разобраться в твоем видении.
— А где мне найти тё-гэри?
— Джек, дело не в том, где его найти, а в том как. Тё-гэри — древний прием китайских боевых искусств, потерянный в глубине веков. Он назван «Удар бабочки», потому что это удар ногой в прыжке, когда руки и ноги вытянуты подобно крыльям летящей бабочки. Это очень сложный прием, которым можно отразить любую атаку. От тё-гэри практически нет защиты.
— Ну и какой смысл давать мне ключ, которого никто не знает? — Постоянные загадки сэнсэя Ямада начали раздражать Джека.
— Я не сказал, что его никто не знает, — ответил сэнсэй и уставился на Джека долгим взглядом. Джеку стало не по себе: казалось, что старик заглядывает в самую душу.
— Я попробовал бы научить тебя, — наконец заговорил сэнсэй Ямада, — однако тебе это может оказаться не по силам.
— Мне… — недоверчиво заикнулся Джек. — Простите, сэнсэй, не староваты ли вы для воинских искусств?
— Ох уж эти слепые юнцы! — Ямада встал, опираясь на тросточку.
Джек уже собрался рассыпаться в извинениях, когда сэнсэй внезапно отпустил трость и взлетел в воздух.
Тело старика изогнулось, руки описали дугу, а обе ноги ударили высоко над головой Джека.
Затем сэнсэй Ямада невозмутимо поправил кимоно, поднял трость и собрался уходить.
— Как вам это удалось? Невероятно!
— Внешность обманчива. Я монах, Джек. Но кто я на самом деле? — загадочно бросил он, прежде чем задуть свечи и, шаркая ногами, раствориться в темноте.
Последние струйки дыма от палочек благовоний поднимались вверх, как привидения. Старик исчез.
Из Зала Будды Джек вышел ошеломленный увиденным: как мог старый монах летать по воздуху с легкостью бабочки? И что значили его слова, сказанные на прощание?
Акико и Сабуро дожидались Джека, сидя на ступеньках. Он устало опустился рядом.
— С тобой все в порядке? — спросила Акико, обеспокоенная, что урок дался Джеку слишком тяжело.
— Вы не поверите, что я сейчас видел… — ответил Джек и рассказал о выдающихся способностях сэнсэя Ямада.
— Джек, ну ты даешь! Это даже я могу сообразить, — изумился Сабуро. — Он же сохэй!
— Сохэй? Я думал, их всех убил Нобунага!
— Значит, не всех. — Сабуро восторженно уставился на Буцу-дэн. — А спорим, что сэнсэй Ямада способен убить человека, используя только свою ки!
— Смотрите, Кику! — Джек заметил, как девочка вышла из Дворца львов и побежала к ним через двор.
Кику взлетела по каменным ступеням.
— Что стряслось? — спросила Акико, встревоженная такой поспешностью.
— Ямато сбежал!
— Джек-кун! Джек-кун! Джек-кун!
Джек моргнул от яркого солнечного света. «Сегодня опять будет жарко», — подумал он, выходя из прохладной тени Дворца львов под приветственные крики собравшихся зрителей.
Для Джека, Акико и Сабуро последние три месяца были наполнены изнурительными тренировками. Джек потерял счет ударам боккэном на кэндзюцу, числу стрел, выпущенных, потерянных или сломанных на кюдзюцу, а после тайдзюцу на всех троих живого места не оставалось.
Кроме того, Джеку приходилось выкраивать время для тайных тренировок с сэнсэем Ямада, где он пытался научиться выполнять тё-гэри в надежде, что это прояснит смысл видения. Однако овладеть тонкостями хитрого приема Джеку так и не удалось. Такими темпами понадобятся годы!..
— Я никогда не смогу это сделать! — в отчаянии пожаловался Джек, в пятый раз подряд приземлившись на спину, — а до Тарю-дзиай осталась всего неделя.
— Во что ты поверишь, то и произойдет, Джек-кун, — невозмутимо ответил сэнсэй Ямада. — Ты должен не приемом овладеть, а самим собой.
Поддержал, называется, ничего не скажешь! Джек все сильнее злился на бессвязные поучения сэнсэя. Неужели старик не видит, что Джеку этот прием не по силам? Зачем заставлять его тренироваться каждый вечер, до боли в мышцах?!
Джек стоял посреди залитого знойным солнцем двора в окружении толпы доброжелателей и надеялся, что все страдания и усилия даром не прошли. Правда, сейчас уже слишком поздно об этом волноваться.
Наступил день Тарю-дзиай.
— Джек-кун! Джек-кун! Джек-кун!
Крики звенели в ушах, пока Джека провели через двор в Нандзэн-нива, Южный сад дзэн. Акико и Сабуро ждали возле одного из валунов. У Джека сердце выскакивало из груди.
— Самураи Нитэн ити рю! Приветствуем вас! — прокричал лысый чиновник в ослепительно белом кимоно.
В толпе оглушительно захлопали, а Джек, Акико и Сабуро непроизвольно придвинулись поближе друг к другу.
Ученики выстроились ровными рядами: Нитэн ити рю на восточной стороне, Ягю рю — на западной.
Масамото и Камакура сидели на закрытом от солнца возвышении в северном конце сада. Возле них заняли места наставники обеих школ, одетые в церемониальные кимоно. Аплодисменты постепенно затихли, Масамото и Камакура вежливо разговаривали между собой, однако внешняя учтивость не могла скрыть внутреннюю неприязнь. Масамото выглядел особенно мрачным: бегство Ямато состарило его куда сильнее, чем все шрамы. Предательство сына стало незаживающей раной.
— Самураи Ягю рю! Приветствуем вас! — крикнул чиновник.
Ученики на западной стороне сада захлопали, испустив воинственный клич «Ягю! Ягю! Ягю!».
В сад вошел верзила Райдэн и встал у камня напротив. Джек уже и забыл, какой Райдэн громадный! Если на празднике любования сакурой он казался гориллой-переростком, то сегодня выглядел быком — безжалостным и устрашающим. Тарю-дзиай будет не состязанием, а побоищем!
Позади Райдэна появилась худощавая девочка с волосом цвета воронова крыла. Она двигалась быстро и расчетливо, словно каждый шаг был частью ката. Глаза у нее горели, словно черные алмазы, а
