крови прокусил губу. Хорошо, что главный старшина не растерялся, задраил люк... Новоселов представил себе, как в кромешной тьме Буняков и Черников пытаются сдержать бешеный натиск воды. Холодная вода поднимается все выше и выше, а люк открывать нельзя...
Когда из кормового отсека поступил доклад главного старшины Бунякова, что пробоина заделана, Новоселов облегченно вздохнул: все долгие пять часов его не покидала мысль, что Буняков и Черников обречены. Поступление воды удалось остановить, и офицер приказал Бунякову и Черникову покинуть кормовой отсек. Постепенно ввели в строй трюмную помпу. Теперь можно было откачать воду из центрального поста.
И настал такой момент, когда все пробоины были заделаны, неисправности устранены.
Будто тысячи тонн свалились с плеч Новоселова. Он знал, что экипаж лодки теперь не погибнет. Корабль лежит на грунте, правда, со значительным дифферентом на корму: возможно, просто неровное дно, а возможно, корма увязла в иле. Да, еще не все потеряно: нужно только положить корабль на ровный киль, продуть цистерны...
Этой мыслью жили сейчас все. Помощи ждать было еще рано, приходилось пока рассчитывать- на свои силы.
—
По местам стоять, к всплытию!.. — голос Новоселова немного дрожал.
Вот поступили доклады, что все стоят по местам. Всем находившимся в центральном посту казалось, что пройдет несколько минут, и корабль всплывет на поверхность.
Старшина трюмных открыл клапан, воздух, устремился в среднюю цистерну.
—
Средняя продута!
Но корабль даже не сдвинулся с места. Осушили уравнительную цистерну— результат тот же.
Началось продувание главного балласта. Лодка от грунта не отрывалась...
—
Кажется, сорвалось! — сумрачно проговорил капитан-лейтенант.— Ничего. Еще не все потеряно. Лиха беда начало...
...А тем временем главный старшина Буняков возился с прибором инженера Румянцева. Приемник и передатчик вышли из строя. Сейчас важнее всего было привести в действие передатчик. Получив приказание Новоселова, главный .старшина вскрыл схему. Ребристый кожух повреж ден не был, и оставалось загадкой, почему аппарат вышел из строя. Видно, на такую встряску станция рассчитана не была. Окажись инженер рядом, он, возможно, был бы даже доволен, что аппаратура испытана в обстановке, близкой к боевой, и записал бы в книжечку свои соображения, быстро обнаружил бы неисправность — и все встало бы на свое место. К несчастью, инженер, по-видимому, погиб, и Буняков оказался единственным, имевшим до этого касательство к аппарату. На него смотрели с надеждой, ждали ют него чуда.
—
Колдуй, колдуй!.. — подбадривал Новоселов.— Свяжемся с базой — будем спасены.
Главный старшина осматривал каскад за каскадом. Ни единого повреждения!.. Все детали целы. Развернул на коленях схему, водил пальцем, пытаясь проследить цепи питания. Мягко выражаясь, в этой схеме черт голову сломит...
—
Ну чего, чего ты на меня уставился? — крикнул в раздражении он на Лопатина.— Не бог я и не герой... Рычажок не мог повернуть, а ждешь, что я в пять минут разберусь во всей этой путанице. Неосвоенная техника. Ясно? — Спохватился, сказал с горечью: — Ладно, не сердись. Думаешь, мне не хочется побыстрее исправить его? Все дело в соображении, а соображения не хватает.
—
Может, с питанием не все в порядке? — робко подал голос Лопатин. Он и не думал обижаться.
Стали проверять питание. Буняков копался долго, бесконечно долго. Помогали ему гидроакустики.
Капитан-лейтенант Новоселов, потеряв терпение, спросил:
—
Ну как у вас там?..
—
Ничего не выходит, товарищ капитан-лейтенант! Не постиг... — угрюмо откликнулся Буняков. Он был раздосадован неудачей.
—
А вы должны постигнуть, должны!.. На вас теперь вся надежда. Поняли?..
—
Есть!
7. Странные сигналы
Худощавое лицо техника-лейтенанта Максимова было озабоченно. Он часто приглаживал свои и без того прилизанные волосы, а это служило верным признаком того, что техник- лейтенант нервничает. Он то и дело бросал взгляд на панель управления приемника и спрашивал опера тора старшего матроса Акопяна:
—
Ну как?
—
Ничего не слышно, молчат.
—
А корпус лодки прослушивается?
—
Так точно. Помехи большие. Мне думается, что лодка стоит на месте. Может быть, у них излучатель вышел из строя или еще что...
—
Странно... Еще раз определите расстояние!
Опытная аппаратура была установлена на борту эскадренного миноносца «Властный». Приемопередатчик ультразвуковой связи занимал большую часть рубки. В течение двух недель здесь бессменно дежурили операторы. Тревожно мигали зеленые индикаторы, метались стрелки измерительных приборов. Вибратор изо дня в день посылал направленный ультразвуковой луч» операторы все время держали подводную лодку Дорофеева «в поле зрения». Это была двусторонняя связь, так как лодка через каждый час включала свой передатчик. В течение двух недель все шло нормально. И вот сегодня что-то случилось: сигналов с подводного корабля не поступало.
Техник-лейтенант отстранил Акопяна, надел головные телефоны и стал прослушивать морское дно. Определил расстояние до лодки: данные те же, что и четыре часа назад. Значит, лодка не движется. Что у них там случилось?
Максимов доложил по команде о своих наблюдениях. Он весь день не покидал рубку ни на минуту. Он лично знал капитана третьего ранга Дорофеева, бывал у него на лодке. Себя техник-лейтенант считал человеком почти сухопутным и остро завидовал таким людям, как Дорофеев. Подчеркнуто сухой, властный. Даже командующий относится к нему с почтением... Что случилось с лодкой? Лежит на морском дне... На вызовы не отвечает... На запасной волне тоже тишина.
От беспрерывного напряжения у Максимова болели глаза. В ушах покалывало. Он несколько раз проверил приемную аппаратуру, поворачивал верньеры регулировки так и этак, но все было в порядке.
—
Они отвечают!— радостно крикнул Акопян.
Максимов надел наушники. Да, лодка посылала импульсы. Но эти импульсы носили какой-то неустойчивый характер — то появлялись, то вновь исчезали.
Техник-лейтенант бросил взгляд на таблицу условных сигналов.
—
Просят помощи...— проговорил он глухо.— Авария... Но жив ли кто-нибудь из экипажа?.. Гидролокатор Румянцева в случае аварии включается автоматически и через каждые полчаса
Вы читаете ЗОНА НЕДОСТУПНОСТИ
