сержант Эйрес сражались у местечка Аррас. Разорвавшийся неподалеку английский снаряд тяжело ранил Джека. Эйрес погиб. А немцы все шли и шли…

Джек снова очутился в госпитале. Война для него закончилась, но тяжелые воспоминания остались на всю жизнь. Он помнил, как, засыпая на марше, вдруг приходил в себя и обнаруживал, что продолжает шагать вместе с отрядом. Перед глазами стояли залитые водой траншеи, по которым он шагал в высоких резиновых сапогах. Вода выше колен. Сапоги дырявила колючая проволока. Ледяная вода потихоньку просачивалась внутрь. Джек не мог забыть тела погибших солдат, попадавшиеся ему на поле сражения. Некоторые были так изувечены, что напоминали

«полураздавленных жуков, все еще шевелящихся на голой земле».

В войне нет ничего достойного. Но люди и сегодня прославляют таких ее героев, как знаменитый на Западе немец фон Рихтофен. Прозванный Красным бароном, он погиб тогда же, когда Джек попал в госпиталь. 3а два года Манфред фон Рихтофен сбил восемь вражеских самолетов. Он стоял у истоков новой тактики военных действий, в значительной степени перенесенных в воздух. Так было во время Второй мировой и во всех последующих войнах.

В 11.01 утра 11 ноября 1918 года в Европу пришел долгожданный мир. В пять часов на рассвете Германия заключила перемирие, а еще через шесть часов замолчали боевые орудия. Война закончилась. За четыре года на ее поляк погибло свыше восьми миллионов человек и двадцать один миллион получил ранения. В конце войны немцы начали призывать в армию даже четырнадцатилетних подростков. Взрослых уже не хватало. Всем казалось тогда, что эта война будет последней.

Джеку исполнился 21 год, когда он снова приступил к занятиям в Оксфорде. Два тяжелых военных года навсегда остались в памяти и далеко увели его от печального детства.

«Приезжайте, мне так вас не хватает».

Из письма Джека домой

«Послушай, твой отец из Ирландии настоящий или вымышленный?» — спросил один из приятелей Джека.

«Перестань, — отвечал Джек. — Он действительно существует, просто не может изменить привычный образ жизни».

Это была правда. Проходя курс лечения в лондонском госпитале, Джек отправил отцу одно из самых теплых писем, которые когда- либо писал в своей жизни.«Где бы я не был, я знаю, что вы не оставите меня», — говорилось в нем. Джек сетовал, что ему трудно делиться личным, и винил в этом английскую систему образования и свое поколение. Он тосковал по Ирландии, по родному дому и умолял отца приехать в Лондон. Только теперь Джек понял, что по–настоящему любил его. «Приезжайте, мне так вас не хватает», — заканчивалось письмо.

Альберт Льюис так и не приехал. Джека перевели в санаторий под Бристолем, где он в одиночестве коротал дни. Из главного здания то и дело доносились радостные возгласы счастливых родителей, нашедших своих сыновей после тяжелой войны. Джеку казалось, что отец его предал.

Подлечившись, Льюис отправился в Лондон на встречу с издателем, который собирался опубликовать сборник его стихов «Душа в оковах». Мистер Хейнеманн оказался маленьким пухлым человечком с большой лысиной. Он все время куда?то спешил.

«Рад вас видеть, мистер Льюис! Пожалуйста, присядьте».

«Мне тоже очень приятно», — отвечал Джек, радуясь, что после всех ужасов войны снова возвращается к любимым занятиям.

«Вы неплохо начинаете, мистер Льюис, — с улыбкой продолжал Хейнеманн. — Знаменитый писатель Джон Голсуорси, автор известной»Саги о Форсайтах», хочет напечатать в своем новом журнале одно из ваших стихотворений».

«Это большая честь для меня», — тихо сказал Джек.

Когда здоровье окончательно окрепло, он немедленно отправился в Белфаст. Джек решил сделать домашним сюрприз и не предупредил о своем приезде. Знакомый стук колес, шум парома — и вот он уже стучится в дверь. С какой радостью встретили его отец и Уоррен! Это было 27 декабря 1918 года.

«Выпьем шампанского в честь твоего благополучного возвращения!» — предложил за ужином Альберт Льюис. Несмотря на свое неумение общаться с сыновьями, Альберт действительно любил их. В «Маленьком лужке» снова звучали счастливые голоса. Война осталась позади, и их небольшое семейство праздновало это событие.

«Добро пожаловать, мистер Льюис! — радостно приветствовал Джека консьерж старого Оксфордского колледжа. — Рады видеть вас живым и невредимым. Вы чудесно выглядите. Отнести вещи в вашу старую комнату?»

Джек был в восторге, что его узнали. «Эдвардс, здесь стало гораздо приятнее, чем прежде», — заявил он своему товарищу.

Джек был снова покорен величием города–университета, который полюбил навсегда. Но первое собрание его обитателей было невеселым. Зачитывался довоенный список студентов, и многие не отозвались. Война оставила свой страшный след…

В этот период у Джека установились теплые отношения с матерью его старого друга Пэдди Мура. Будучи курсантами, Пэдди и Джек делили комнату в Киблском колледже. Перед отправкой на фронт они дали друг другу слово, что в случае гибели Джека Пэдди будет заботиться о его отце. Если же убьют Пэдди, Джек не оставит без помощи мать товарища.

Что сталось с Пэдди? Начальник отделения личного состава сообщил следующее: «В последний раз его видели утром 24 марта 1918 года на берегу реки, где с небольшой группой он оборонял позиции от превосходящего по численности отряда противника. Все офицеры и большая часть солдат погибли, поэтому получение более точных сведений не представляется возможным».

Впоследствии миссис Мур узнала, что Пэдди попал в плен, но ему удалось бежать. Его снова послали «наверх». Выражение «наверх» широко использовалось в годы Первой мировой войны и означало пехотную атаку, когда солдаты покидали окопы и под огнем врага пытались захватить новую территорию.

Пэдди был ранен в ногу и упал на поле боя. Денщик делал все возможное, чтобы остановить кровотечение. Но роковая пуля, пробившая голову, оборвала жизнь Пэдди Мура.

Начиная с лета 1919 года Джек жил вместе с миссис Мур и ее дочерью Морин. Одиннадцать лет они снимали в Оксфорде домик. Ни отец, ни Уоррен не одобряли его

связь с миссис Мур.

Вот как описывал эту женщину старший брат Джека: «Весьма ограниченная натура, склонная командовать и властвовать». Уоррен сокрушался, что она практически поработила Джека, сведя к минимуму его визиты к отцу. Миссис Мур не давала Льюису заниматься собственной работой, засыпая его бесконечными поручениями по дому. На это у Джека уходила значительная часть времени. Уоррен считал миссис Мур невежественной эгоисткой. За двадцать лет знакомства он ни разу не видел книги в ее руках. Все беседы миссис Мур были посвящены ей самой. Но больше всего Уоррен возмущался тем, что она распоряжалась мизерной стипендией Джека. Стипендия бакалавра, проживающего в колледже, не была рассчитана на аренду дома и содержание семьи. Джек крайне нуждался. Уоррен сетовал справедливо. Джек выполнял практически всю работу по дому. В своем дневнике он писал: «Встал около семи утра, почистил каминную решетку, развел огонь, согрел чай. Прибрал в гостиной, поджарил хлеб, умылся, побрился, позавтракал, вымыл посуду. Поставил варить кусок ветчины. Вышел из дома в полодиннадцатого… Вымыл посуду после чая».

Но было ли все так плохо, как считал Уоррен? В конечном счете, нет. Джек называл миссис Мур «мамой», и можно не сомневаться в ее добром к нему отношении. «Она была великодушной и учила этому меня, — говорил Джек своему другу Джорджу Сейеру. — Если бы не она, я ничего не знал бы о повседневной жизни простых людей. Меня словно спустили на землю и заставили работать своими