чтобы никто, кроме нее самой, ничего не давал больному, так как в доме сейчас происходит нечто непонятное. В результате сиделка пополнила число персон, крайне взволнованных событиями, — то есть приятельниц миссис Бентли и братьев мистера Бентли. Практически в доме единственный человек, который тогда ни с кем не шушукался и не впадал в ажиотаж, была именно миссис Бентли.

Но настоящее смятение умов было еще впереди. Днем пятнадцатого июля миссис Бентли дала письмо Мэри Блауэр и попросила ее сбегать на почту и побыстрее отправить его. Мэри Блауэр, взглянув на конверт и увидев, что оно адресовано мистеру Аллену, который по делам уехал в Бристоль, на почту не пошла, а вручила письмо миссис Аллен, которая немедленно его распечатала. А там уж пламя ревности раздувало чувство мести, тем более что миссис Бентли как идиотка не только упоминала о прошлом свидании в 'Бишроме', но и о болезни мужа, причем в не очень сочувственных выражениях — хотя, вероятнее всею, она тогда еще не сознавала всей серьезности положения.

Как бы то ни было, этого потрясающего открытия о связи миссис Бентли с мистером Алленом для четверки оказалось достаточно. Если, узнав о пропитанной мышьяком бумаге для мух, они еще могли сомневаться в намерениях миссис Бентли, то теперь все сомнения на ее счет отпали. Братец Альфред немедленно надел шляпу и пошел объявить обо всем врачам. Троица устроила военный совет и вынесла решение: неуклонно и постоянно следить за миссис Бентли.

Да, это уже было само по себе очень плохо, но когда брат Альфред вернулся домой, его ожидала еще новость, и самая потрясающая из всех. Явилась сиделка с пузырьком микстуры в руках и рассказала, что видела, как миссис Бентли украдкой вынесла его из спальни, пряча в складках платья. Через несколько минут она вернулась и поставила пузырек на прежнее место, когда сиделка повернулась к ней спиной. На следующий день пузырек с микстурой передали врачам и в ней был обнаружен мышьяк.

— Будь я проклят, если тебе, Роджер, удастся теперь обелить миссис Бентли.

— Да я вовсе не стремлюсь ее обелять. Я ведь не утверждаю, что эта женщина не виновата. Я говорю только, что мы должны предполагать и возможность ее невиновности, а не сразу, огульно считать её вину чем-то само собой разумеющимся. В любом случае мне чрезвычайно интересно услышать, как она объяснит именно этот инцидент. Итак, запомни, что до этого момента положение мистера Бентли, хотя и серьезное, не считалось ни в коей мере опасным (чем, в частности, объясняется небрежный тон письма миссис Бентли к Аллену, хотя именно эта небрежность послужит основанием предвзятого отношения к ней). Однако в тот же самый вечер положение больного стремительно стало ухудшаться. Немедленно были вызваны оба врача, и они хлопотали возле него всю ночь. На следующее утро они предупредили миссис Бентли и остальных, что положение больного почти безнадежно. В полдень он потерял сознание и в семь вечера умер.

Но и это еще не все. По приказанию братца Альфреда миссис Бентли сразу была отправлена в спальню, где ее практически держали как пленницу, а четверка начала скрупулезно обыскивать дом. Их усилия оказались не напрасны. В гардеробной мистера Бентли стоял сундук с вещами жены. В одном из его отделений нашли бутыль лимонада с очень большим содержанием мышьяка, а также носовой платок миссис Бентли, насквозь пропитанный раствором этого яда. В аптечном шкафчике обнаружили пузырьки с остатками лекарств, прописанных доктором Джеймсом (два пузырька) и доктором Питерсом (один пузырек). В их рецептах мышьяк не значился, но в каждом из пузырьков его было достаточно. И, наконец, в запертом комоде, стоявшем в спальне миссис Бентли, нашли пакетик, содержащий не менее двух унций чистого мышьяка — количество достаточное, чтобы отправить на тот свет более двух сотен человек! Вот так-то!

— Да, доложу я вам! — кивнул Алек.

— Разумеется, врачи отказались выдать свидетельство о смерти. Была вызвана полиция, и миссис Бентли сразу же арестовали. Через два дня состоялось вскрытие тела. Причина смерти сомнений не вызывала. Желудок и весь кишечник были сильно воспалены. 'Смерть, причиненная воспалением желудка и пищеварительного тракта вследствие яда', — такова медицинская констатация факта отравления. Были изъяты необходимые органы и посланы, в закрытых сосудах, на окончательный анализ в государственную экспертизу. Сегодня утром в газете ты прочитал свидетельские показания эксперта в городском суде: в теле в момент смерти содержалась доза мышьяка, в три раза превышающая смертельную, а это означало, что незадолго до смерти содержание мышьяка в организме было еще больше. Мышьяк нашли в желудке, кишечнике, печени, почках — всюду! А также, что очень знаменательно, — в коже, ногтях и волосах, а это означает, что мышьяк давался пациенту уже довольно продолжительное время, например недели две, то есть приблизительно со дня пикника. Удивительно ли, что коронер вынес вердикт, утверждающий, будто имеет место намеренное убийство и повинна в нем миссис Бентли? Удивительно ли, что городские власти квалифицировали дело как подлежащее судебному разбирательству?

— Нет, конечно ничего удивительного в этом нет, решительно отвечал Алек, — надо быть умалишенным, чтобы поступить иначе.

— Совершенно верно, — согласился Роджер. — В точности так. — И в глубокой задумчивости вновь стал раскуривать трубку.

Они немного помолчали.

— Продолжай же, — сказал Алек, — ты же чего-то недосказываешь.

— Нет-нет, я ничего не утаиваю.

— Ну все равно, ты о чем-то думаешь еще. Выкладывай!

Роджер вынул изо рта трубку и ткнул коротким чубуком в сторону собеседника, словно желая подчеркнуть свои слова:

— Но есть вопрос, на который я не могу найти ответа, медленно произнес он. — И вопрос состоит в следующем: за каким дьяволом понадобилось так много мышьяка?

— Так много?

— Да. В количестве, достаточном, чтобы убить свыше двух сотни человек, когда надо было убить только одного. Зачем? Это все как-то неестественно.

Алек задумался:

— Ну, этому можно найти несколько объяснений. Например: она хотела достичь цели наверняка. Или: она не знала точно, какова смертельная доза. Или она…

— О да, можно сразу же подыскать два-три объяснения, но пи одно из них нисколько не убедительно. Ты считаешь, что люди приступают к процессу отравления, не узнав заранее, какова эта смертельная доза, да? Отравление дело злонамеренное и требует хладнокровия, и хотя бы такой незамысловатой акции, как консультация с энциклопедией или медицинским справочником насчет того, какова она, эта роковая доза. Это, так сказать, первый и неизбежный шаг по данному пути.

— Гм? — усомнился Алек, не слишком убежденный Роджером.

— И еще одно. Зачем было покупать отравленную мышьяком бумагу для мух, когда в доме уже было полно яда?

— А может, еще не было, — быстро возразил Алек. — Может, она приобрела весь остальной мышьяк после того, как купила эти отравленные бумажки?

— Пусть так. Но и на данное предположение найдется свое опровержение. Зачем ей понадобилось покупать такое количество мышьяка, когда в бумаженциях с отравой уже содержалось с полдюжины смертельных доз? Более того: я не знаю пи одного свидетельства со стороны полиции, удостоверяющего, что миссис Бентли вообще покупала мышьяк. Есть только доказательство, что она мышьяком располагала, но каким образом он попал в дом, мы не знаем. По-видимому, полиция считает само собой разумеющимся, что если в доме есть мышьяк, то именно она его и купила.

— Неужели все это так уж важно?

— Я бы сказал, что это жизненно важно! Нет, как хочешь, но наличие мышьяка в столь непомерном количестве не упрощает дело, как по-видимому думают все окружающие, по, по-моему, чертовски запутывает ею.

— Интересное предположение, — согласился Алек. — Я как-то не рассматривал ситуацию под этим углом зрения. А какой же вывод ты делаешь из всего этого?

— Мне кажется, можно сделать два вывода. Или миссис Бентли самая сумасшедшая из всех когда- либо существовавших преступниц и из кожи лезла вон, чтобы сфабриковать против себя самые отягчающие вину доказательства, во что, исходя из моего понимания ее характера я совершенно не склонен верить. Или же!..