смеяться будут и другие.

— Но я не совсем улавливаю, о чем ты, — признался Алек. — Почему такое заявление не будет принято во внимание и судьей, и присяжными? Мне-то оно кажется чрезвычайно важным.

— Это потому, что ты здравомыслящий человек. Но искать здравомыслящих людей в судейском зале — дело безнадежное. Там на двери можно высечь надпись: 'Всяк сюда входящий, оставь здравый смысл, коим, возможно, ты когда-либо обладал, в том числе и ты, кто сядет на скамью присяжных, и все, кто хоть в какой-то степени обладает способностью размышлять'. Я уже говорил тебе об этом вчера или позавчера, когда рассуждал о нашем старом знакомце, человеке, обладающем юридическим умом? О законнике? И это лишь еще один пример в доказательство моей теории.

— Все же объясни, — ответил Алек, откидываясь на спинку кресла и с довольным видом попыхивая трубкой.

— Ну что ж, изволь. Дело тут в следующем. Понимаешь, связь с Алленом ужасно осложняет положение миссис Бентли. Для законника, как я уже говорил однажды, все на свете — та или другая крайность, белое или черное без малейшего оттенка серого. Верная жена это, конечно, чистейшее как первый снег создание. Неверная жена соответственно, исчадие тьмы. Любовь, благословленная законом, — непорочно чиста. Незаконная — черна, как преисподняя. Никакие посторонние обстоятельства, которые могли бы разрядить тьму, внести хоть малейший серый оттенок, никогда не допускаются к обсуждению. Иначе говоря, незаконная любовная связь не способна возжечь хотя бы искру симпатии в зале суда. Прокурор будет набожно говорить о святости брачных уз. Судья упомянет о 'преступной страсти', а присяжные потупят взгляд в соответствии с доброй лицемерной традицией, как будто никто из них, ни судья, ни прокурор, ни присяжные — все вплоть до полицейского, стоящего у двери в зале, никогда в жизни не погрешали против безупречной чистоты поведения, о которой они все с таким жаром толкуют! А то, что они сами грешили, сделает их еще более нетерпимыми к чужим грехам. А кроме этого безнадежного, иррационального предрассудка есть еще и твердая уверенность, свойственная британскому образу мышления, что от прелюбодяния до убийства кратчайший шаг.

— Да, но если она не любила его!..

— Перехожу к данному обстоятельству. Значит, неверная жена имеет несчастье оказаться на скамье подсудимых. Мы уже знаем, что душа ее черным-черна, так как неверность исключает всякую возможность взглянуть на нее более благосклонным взглядом, исключает всякий, в данном случае, компромисс. Но предположим, что в довершение ко всей своей испорченности она еще не любит своего партнера во грехе! Да разве может быть что-нибудь более отвратительное? Нет, это просто чудовищно! Это дьявольщина! Такая женщина лишена всякого морального самосознания! Она очевидно законченное чудовище. Что значит для подобного существа — убить человека? Ну, разумеется, самое обычное, самое естественное и самое простое дело на свете! Джентльмены, мой ученый друг представил на ваше рассмотрение тот факт, что раз это потерянное для добра существо не имеет даже такого оправдания, как любовь (как будто данное чувство может быть названо любовью), то, значит, эта женщина не имела и мотива, чтобы отнять жизнь у своего мужа. Джентльмены! Мой ученый друг обладает превосходнейшей репутацией благодаря своему блестящему красноречию и гибкости мышления, но в этом своем предположении он превзошел самого себя. Подумайте только: отсутствие любви означает отсутствие мотива для убийства! Джентльмены! Когда мы обсуждаем такое невероятное нет, я скажу больше!такое отвратительное поведение, неужели мы должны ограничиваться поисками только лишь мотива? С вашего разрешения, я перефразирую старое изречение и тем самым отвечу на предположение моего ученого друга: 'Дела говорят громче, нежели намерения'. Или мотивы!

— Здорово! — воскликнул Алек.

— Значит, ты понял, что я имею в виду. Вот тебе схема, на которой будет основываться позиция обвинения, и я готов прозакладывать сотню фунтов против одного, что глупый сирый судья окажется на стороне прокурора. А ты знаешь, ч го судьи, как правило, — старые и глупые люди. Почти всегда. Здравый смысл на скамье присяжных тоже столь же редок, как желанен. Под здравым смыслом я разумею понимание того, что люди есть люди и они поступают соответственно своей природе, а не так, как должны бы поступать. А это дело как раз того сорта, когда судья спешит отделаться от остатков здравого смысла, которым природа, может быть, и наградила его от младых ногтей.

— Ты все это принимаешь довольно близко к сердцу Роджер.

— Да. Я прочел так много отчетов о судебных процессах, так много резюме по их поводу, что количество злонамеренной глупости в зале суда меня просто поражает Некоторые судьи, по-видимому, прилагают невероятные усилия, чтобы сознательно лишить себя всякой способности понимать человеческую природу, а ведь знание психологии должно быть первейшим условием для каждого, желающего заняться юриспруденцией. Господи, я не в силах об этом говорить спокойно. И с удовольствием как следует выругался бы. Есть, конечно, немало судей, которые могут мыслить гуманно. Нет, я не собираюсь проклинать все судейское племя, однако, к сожалению, они решительно в меньшинстве.

— Понимаю. Да, в том, что ты говоришь, есть резон. Но, господи помилуй, неужели ты хочешь сказать, что юристы вывернут это дело наизнанку?

— Дорогой мой Алек, они даже не поймут, что выворачивают его. Закон базируется на аксиомах. Прелюбодеяние — всегда преступная страсть. Все верные жены — безупречны. Все неверные жены желают смерти своим мужьям. Каждый человек или ходячая добродетель, или вместилище всех пороков — вот в чем суть их неизменною взгляда на вещи. Предположить, что данные аксиомы, возможно, основаны на ложных предпосылках, — с их точки зрения, смехотворно. Бесполезно и даже хуже чем бесполезно утверждать, например, что добродетельная и верная супруга может быть гораздо более вредным членом общества, чем грешная и неверная, или что прелюбодеяние не синоним намерения превратить неудобного мужа в удобный труп. В частной жизни или беседе адвокат или судья еще могут зайти так далеко и помыслить, что не все так просто, но в залах судебных заседаний перед лицом британских присяжных, и руководствуясь своим умом законника, они просто не захотят тебя понимать.

— Надо будет как-нибудь устроить тебе диспут с таким вот законником, слегка усмехнулся Алек.

— Не стоит. В этом споре он о меня ноги вытрет, конечно, ведь это его работа. Но только подумай еще раз на что могла бы надеяться миссис Бентли и кто поверит оправданиям, если она появится в суде и скажет, что она в Аллена никогда не была влюблена? Что она совершила грех прелюбодеяния не из-за безумной любви, не из набившей оскомину 'преступной страсти', а просто ей муж надоел до чертиков и она хотела немножко поразвлечься? Господи, какая уж тут надежда! Да они бы ей и не поверили, даже на секунду. А если бы поверили, то конечно сочли ее еще 'более испорченной и распущенной женщиной, чем она есть'. Но они бы ей не поверили. А между прочим, если вникать в причины прелюбодеяния, то в девяти случаях из десяти именно это желание 'немного поразвлечься' и является поводом к неверности.

— А ты, по-видимому, чертовски много знаешь об этом предмете, Роджер. Изучал его специально?

— Прелюбодеяние? Разумеется, это мой бизнес. В наше время нельзя писать романы без очень глубокого знания этого феномена, его причин, средств к излечению от греха и всех его последствий, мой милый Александр. Не думай, что я защищаю прелюбодеяние, я совершенно не собираюсь этого делать. Всем нам известно, что это очень скверно и, что еще важнее, совершенно неразумно с экономической точки зрения. Но от того, что я осуждаю его в принципе, это не означает, будто я должен солидаризироваться с законом, отказываясь признавать, насколько легко и в силу каких весьма тривиальных причин мы, бедные, легкомысленные человеческие существа, можем быть втянут в орбиту сего греха. А среди этих тривиальных причин самая сильная, самая частая и самая наиболее понятная (но только не в суде) — отсутствие чуткости и понимания в одном из супругов и наличие этих качеств в третьем Участнике треугольника. Во всяком случае, мы это видим в данном деле. Но ни судья, ни присяжные просто не способны будут понять ничего в психологической ситуации, в которой оказались миссис Бентли и Аллен, что и привело без малейших намеков на любовь или безумное увлечение к неверности. Миссис Бентли и Аллен совершили прелюбодеяние из желания повеселиться, свойственного обоим жизнелюбия, тяге к приключениям, понимания друг друга и скуки. И для миссис Бентли, если бы данный аргумент был высказан в суде, или попытка Аллена в суде чем же объяснить свой грех, равносильно тому, чтобы эту женщину бросили на растерзание львам. Ты, я, другой здравомыслящий человек могут попять, что отсутствие любви со стороны миссис Бентли к Аллену и с его стороны к миссис Бентли выбивает почву из-под ног обвинения