И это было в случае с Лютером, заключенным в Вартбурге после своего ослепительного триумфа над сильными мира сего в Вормсе.
Д’Абинье написал:
«Есть момент в мировой истории, как это было в жизни таких людей, как Чарльз II или Наполеон, который решает их карьеру и их известность. Это – момент, когда им внезапно открывается их сила. Аналогичный момент существует в жизни Божьих героев, но в противоположном направлении. Это – когда они впервые осознают свою беспомощность и ничтожность. С этого часа они получают свыше Божью силу. Какое-либо великое Божье дело никогда не совершалось естественной силой какого-то человека. Это из среды сухих костей, из тьмы и смертного праха Бог изволил избрать инструменты, через которые Он замыслил распространить по земле Свой свет, возрождение и жизнь.
Сильный в телосложении, в характере и в талантах, Цвингли должен был увидеть себя поверженным, чтобы таким образом он мог стать одним из таких инструментов, какие желает Бог. Он нуждался в крещении несчастья и болезни, слабости и боли. Лютер получил это в тот час мучения, когда его келья и длинные коридоры монастыря в Эртфурте отражали его пронзительные крики. Цвингли было назначено принять это, встретившись с болезнью и смертью».
Люди должны прийти к осознанию их собственной слабости, прежде чем они могут надеяться познать Божью силу. Естественная сила и способность человека всегда является величайшим препятствием Божьему делу и Божьим действиям. Это – почему мы имели такое глубокое умирание, особенно для служителей и проповедников, в ранние дни Миссии Азуза. Бог готовил Своих работников для их миссии.
В ответ на молитвы, Бог открыл для меня путь взять с собой свою семью, когда я поехал на восток. Я проповедовал в Денвере в центрах движения Святости, где мы были членами и трудились перед тем, как переехали в Калифорнию. Мы имели чудесное время. Несколько душ были спасены, среди них – целая семья, и святые были чудесно назидаемы. Некоторые приняли крещение Духа. Я провел там всего три собрания.
Бог там чудесно использовал двух маленьких девочек. Они обе имели крещение и настоящее молитвенное служение. Их мольбы о неспасенных сотрясали здание и, при этом, их свобода от застенчивости была сильным уроком для всех нас. Это было необычное действие и Божье служение. Искреннее убеждение пребывало на неспасенных. «Если не будете как дети» – мы учились этому заново (см. Марка 10:14). Очевидно, что современные евангелизационные методы совсем не существенны для спасения душ. Мы бы лучше прилепились к нашим особым дарам, хотя это и было бы «необычайное дело» (Исайя 28:21). В этом мы бы лучше преуспели. Позвольте Богу действовать Своим путем. В те дни сила и присутствие Божье среди нас часто обращали грешников на их сиденьях. Нам не нужно было тащить их к алтарю и воевать с ними, чтобы их спасти. Они не приходили к алтарю, чтобы бороться с Богом. В Денвере было много «пения в духе», как и на Азуза. Этот дар, казалось, сопровождал это движение повсюду, где бы оно не разгоралось.
Мы, наконец, достигли Коннит, Огайо, 30 апреля, в снежную бурю. Присутствие Господа было с нами с самого начала. Это была одна из миссий Святости. Нам, воистину, приходилось делать мало, разве что смотреть и видеть Божью работу. Дух вел собрания. Фактически, мы большую часть времени пребывали на наших лицах в молитве. Я едва ли мог поднять свое лицо; битва была Господня. И никто другой там не мог воевать, ибо мы встретили наиболее упорное сопротивление. Господь предупредил меня об этом состоянии до того, как мы покинули Лос-Анджелес. Лидер, который написал мне приглашение, не имел ни малейшего понятия, что означает Пятидесятница, как я и опасался. Он хотел иметь приятное время, с большим умножением его миссии, чтобы созидать ее численно, и тому подобное.
Собрания не продвигались далеко до тех пор, пока мы видели, что он вклинился поперек пути. Одна сестра, не переставая, молилась за него в муках души. Он был плотским, гордым и важным в собственных глазах, и не позволял собраниям идти глубже. Мы не могли идти дальше. Он явно не имел ни малейшего желания смириться вместе со всеми остальными. Но ему пришлось смириться. Бог показал мне, что я должен с ним разобраться. Я должен был или повиноваться, или уехать. Так дальше не могло продолжаться. Мы ели за его столом и спали в его кроватях. Это было тяжело делать, но я пошел к нему. Мы сцепились рогами, и он яростно противостоял мне. Бог, однако, сломил его. Дух обличил его, и он упал, как сраженный. Упав, он чуть ли не сотряс все здание. Он лежал под скамьей целых пять часов, начав видеть себя так, как его видел Бог. Дух разобрал его по частям и показал ему его гордость, амбиции и тому подобное. Наконец, он встал и, без единого слова, пошел домой. Там он закрылся в своей комнате и оставался в ней, пока не встретился с Богом. Он вышел после этой встречи кротким, как маленький ягненок, и исповедал свои недостатки. Препятствие было удалено с пути, и собрания размахнулись в силе. Сам он получил крещение через некоторое время после нашего отъезда.
Господь действовал очень глубоко. В одном случае, несколько человек всю ночь находились под силой Божьей. Не было никакого окончания ровно в девять часов, как приходится делать проповедникам, чтобы удержать людей. В те дни мы желали Бога. У нас не было тысячи других вещей, которые бы мы хотели перед Ним. И Он не разочаровал нас. Одна сестра сидела, говоря на языках, целых пять часов. Души спасались, и святые чудесно назидались и укреплялись присутствием Господа. Многие получили крещение в Духе, и эта миссия стала полностью оперившейся для Пятидесятницы.
В одно воскресенье вечером зал был переполнен даже до середины улицы. Я пошел в зал на следующее утро, чтобы проведать людей, которые не пошли домой. Несколько человек провели там всю ночь. Я обнаружил их отрешенными от всего, кроме Бога. Сама слава Шекина наполняла то место. Это было страшно, но славно.
Наше следующее собрание было в Юнгстауне, Огайо. Здесь я проповедовал для Христианского Миссионерского Альянса (Х.М.А.). Несколько ночей мы провели в зале до рассвета. Мы не могли уйти. Бог был настолько близок, что никто не чувствовал себя уставшим или сонным. Там я имел много настоящих родовых мук души. Во время некоторых собраний всем, что можно было услышать, были все превосходящие стоны. Те служения характеризовались многими молитвами. Дух был ожидаем для каждого действия, и Он взял полное правление. Там не было и двух похожих служений. На одном собрании нами овладела сама тишина небес, примерно на четыре часа. Вряд ли был произнесен хотя бы один звук. Все место было настолько склонено в молитве и настолько священно, что мы мягко закрывали дверь и так же ходили, едва ли говоря что-то друг другу, ито только шепотом. В еще один вечер мы пребывали в поклонении и хвале часами. Казалось, что мы смотрели в самое лицо Божье. На тех собраниях не было никакой шумливости.
В еще один вечер мы все были сокрушены Божьей любовью. Мы не могли ничего, как только плакать, целый час. Каждое собрание было другим, и каждое, казалось, шло все глубже. Две или три ночи были полностью проведены в молитве. В одну ночь Дух сошел на нас, как электрический душ. Некоторые попадали на пол, и Бог был Господином в то время. Такое пение в Духе, «небесный хор», я вряд ли когда- либо слышал. Многие начали говорить на языках. Но – снова наша битва была с лидером. Он мне яростно противился. Он был не прав перед Богом, и не хотел покоряться. Его жена уже находилась под силой Божьей, ища крещения, но он продолжал пребывать в плоти, пока Дух не стал ужасно огорчен. Дьявол часто напяливает на себя пиджак проповедника. Сатана настойчиво использовал его в начале этих собраний, но Бог, в конце концов, одержал победу, не смотря на него. Он так и не покорился. Изумительно,
