бабули.

Бани делала ставки! Произведя все необходимые действия, она потянулась к графину и увидела стоящую за спиной Юлию.

– Это вы, детка? – спросила она как всегда тоненьким ласковым голоском. – Не хотите малинового ликера? Очень бодрит. Мой врач прописал мне по рюмочке после обеда. – И она сладко улыбнулась.

Судя по графинчику, одной рюмкой тут не обошлось.

– Бани, что вы делаете? – спросила Юлия, глядя на голубой экран, где лошади снова взяли старт.

– Играю, моя деточка! Что же еще? – рассеянно ответила Бани, вновь отдавшись порочной страсти.

– Но на что? Мне сказали, вы разорены.

Бани обернулась и весело взглянула на Юлию, приподняв тоненькую аккуратно выщипанную бровь.

– Деточка, стоит ли верить всему, что вам говорят.

– Но ведь вы продали дом и теперь скитаетесь по родственникам, – никак не могла успокоиться Юлия. Старушка была восхитительна.

– А что хорошего сидеть дома? – пожала она худенькими плечиками. – В мои-то годы! Смешно надеяться, что кто-то приедет тебя навестить. Кому ты нужен? А проклятые врачи наверняка заставят сидеть дома, и уж точно сделают все, чтобы ты поскорее сошел в могилу в тоске и одиночестве. Нет, голубчики, не на ту напали! – И она строго погрозила своим тоненьким наманикюренным пальчиком.

– Так, значит, вы не разорены? Просто слишком предприимчивы? – с улыбкой спросила Юлия.

– Что-то в этом роде. Ах ты мерзкий сморчок! – тут же воскликнула Бани, хлопая об пол следующий бокал.

Похоже, она снова проиграла. Юлия взглянула в блокнот, лежащий перед старой леди. Судя по цифрам и датам, старушка играла регулярно и иногда даже выигрывала.

– Мой дорогой покойный муж скончался лет двадцать назад и оставил мне неплохой капиталец. Чуть больше миллиона фунтов. Если бы мои молодые родственники узнали об этом, не дожить бы мне и до семидесяти пяти! – прощебетала Бани, беря с блюда пирожное и просматривая программку следующего заезда. – Они бы меня уморили своей заботой, просьбами, визитами, а то и чего похуже. А так, мне девяносто шесть, я бодра, богата и могу веселиться в свое удовольствие! – Она залилась своим звонким, тихим, возможно, слегка ехидным смехом.

– Но, Бани, почему вы вдруг решили мне все это рассказать?

– А почему нет? Вы милая девочка, к тому же иностранка. Даже если вы кому-то сообщите, я всегда могу сказать, что либо вы меня плохо поняли, либо у меня был приступ маразма! В последнее поверят наверняка. – И она долила себе ликера.

– Я никому не скажу, – искренне рассмеялась Юлия.

– Я так и думала. – Бани протянула ей свою крошечную сухонькую лапку и слегка пожала Юлину руку. – А теперь идите, у меня следующий заезд.

Спускаясь по лестнице, Юлия думала о том, как было бы чудесно до старости сохранить такую завидную ясность ума, приправленную долей здорового юмора.

Когда она застанет Бани одну в следующий раз, та, вполне возможно, будет принимать у себя юного воздыхателя. С нее станется.

Грейс Сондерс шла по уже знакомому полицейскому участку.

Сегодня в ее спортивной, подтянутой фигуре просматривалась какая-то едва уловимая вялость. Словно она потеряла прежний боевой задор.

После возвращения в замок Грейс испытывала не свойственное ее натуре ощущение потерянности и неприкаянности. После смерти леди Хантли необходимость в ее услугах отпала. Она привела в порядок бумаги покойной, но это заняло лишь полдня, поскольку они и так были в порядке. Придумать себе какое-то другое занятие не получилось. Лорд Хантли в мягких выражениях отказался от ее услуг, леди Оркни и леди Бредфорд тоже.

Покинуть замок она не могла, делать ей было решительно нечего.

К тому же она совершенно лишена круга общения.

Положение Грейс было двойственно. Она не прислуга, и не гость. Более всего по статусу ей соответствовала экономка мисс Пейн, но именно ее Грейс всячески избегала.

В итоге незаметно для себя она замкнулась в своей комнате и практически ее не покидала. В обычное время она обедала с хозяевами и их гостями, но сейчас обстановка в замке была столь тягостна, что она предпочитала перекусывать у себя, хотя и вызывала этим недовольство прислуги, в том числе и мисс Пейн.

Грейс металась по комнате, не зная чем себя занять. Дела действительно важные пришлось отложить. Если этот въедливый инспектор Гейтс докопается до сути происходящего, подозрение неизбежно падет на них. Пока полиция проявляет к ней живой интерес, лучше не афишировать их планы. Она даже старалась избегать телефонных разговоров, сведя общение к минимуму.

Альфред прав, пока все не утрясется, им лучше держаться в тени.

Интересно, что теперь понадобилось от нее полиции? Грейс была не робкой девушкой и предпочитала горькую истину розовому самообману. Что-то ей подсказывало, что инспектор все же вернется к ее поездке в Сент-Эндрюс, и она была готова.

Грейс решительно открыла дверь кабинета.

– О, мисс Сондерс! Рад вас видеть! – Инспектор Гейтс поднялся ей навстречу, раскинув в стороны руки, словно хотел заключить в объятия. Эта своеобразная манера инспектора часто сбивала людей с толку, заставляя испытывать растерянность и дискомфорт от непредсказуемой ситуации. Что давало инспектору весомое преимущество в разговоре, от растерянности его визави частенько сбалтывали лишнее.

– Присаживайтесь.

Второй инспектор, кажется Бакер, сидел тут же, как всегда молчаливый и слегка надутый. Похоже, беднягу отодвинули на второй план, отметила про себя Грейс, усаживаясь на стул перед инспекторами.

– Мисс Сондерс, вы не вспомнили название пансиона, в котором останавливались в Сент-Эндрюс? – задал свой первый, казалось, случайный и незначительный вопрос Гейтс.

– Я не была там, – спокойно ответила Грейс инспектору, глядя ему прямо в глаза.

– Может, расскажете, где же вы были и почему держали это в секрете?

– Разумеется. Боюсь, история произошла глупейшая. Такое часто случается, когда хочешь пустить кому-то пыль в глаза. – Она взглянула на обоих полицейских, словно ожидая их одобрения или согласия, но Бакер по-прежнему сидел с кислой миной, а лицо Гейтса выражало лишь живой интерес. – Собираясь в отпуск, я несколько раз говорила, что поеду в Сент-Эндрюс, но в итоге, когда леди Эстер меня отпустила, там не оказалось ни одного свободного места ни в одной гостинице или пансионе, подходящих мне по цене. Чтобы сохранить лицо перед прислугой, я решила немного соврать. Я просидела все это время в Абердине, а в замке сказала, что ездила на море.

– Понятно, – легко согласился инспектор Гейтс. – Но почему же вы сразу нам об этом не сказали?

– Не думала, что это будет иметь какое-то значение. Ведь в замке меня не было, – пожала плечами Грейс.

– В том-то все и дело. Нам неизвестно, были вы в замке или нет. Вы выехали из замка, но могли и вернуться. А одна маленькая ложь может быть частью большой лжи. Кто знает, что скрывается за вашей маленькой хитростью. – Инспектор добродушно погрозил ей пальцем.

Грейс насторожилась. Ей ужасно не нравился этот балаганный шут со своими псевдодобродушными манерами. Она бы предпочла иметь дела с Бакером. Но, видимо, полицейское начальство хорошо знает, что делает, раз прислало сюда этого бультерьера с глазами-буравчиками и мертвой хваткой.

– Скажите, мисс Сондерс, а кому именно в замке вы говорили о предполагаемой поездке к морю?

– Я уже не помню. Это были случайно брошенные фразы. Ни с кем специально я не обсуждала свои планы.