нас все относительно. У меня нет намерения доказывать ошибочность теории Эйнштейна. — Он рассмеялся. — Даже спустя столько лет формула E = mc² по-прежнему остается научно достоверной. Я хочу только сказать, что люди взаимны в своем восприятии. Я люблю тех, кто любит меня. И обычно мало переживаю за тех, кто терпеть меня не может. — На его лице играла широкая улыбка. — Разве это не так для каждого из вас? — спросил он присутствующих, протянув к ним руку.

Все, конечно же, согласились, что так.

— Все относительно в человеческом обществе, — повторил Величайший Сетевик. — И вы, и я лучше всего относимся к тем, кто воспринимает нас положительно. И лучший способ демонстрации своего расположения к человеку — слушать его. Слушать по-настоящему. А знаете, что я еще вам скажу, друзья мои? — спросил он и тут же громко и отчетливо, подчеркивая тем самым значение каждого своего слова, ответил: — Никто никого не слушает!

Он сидел на краю сцены и просто смотрел на нас. Может, тридцать секунд, может, целую минуту сидел, не произнося ни слова. Потом еще раз тихо повторил:

— Никто не слушает…

Затем соскочил в зал и двинулся в направлении правой его части, на этот раз непрерывно говоря.

— Случалось ли с вами такое? Вы идете по улице и видите, что к вам приближается человек, которого вы знаете. Это женщина. Вы улыбаетесь, поскольку рады ее видеть. Когда вы подходите ближе друг к другу, она с улыбкой говорит: «Привет. Как дела?» А потом… — сказав это, он развернулся и посмотрел в противоположную сторону, протянул руку и сделал неловкий шаг в обратном направлении, словно хотел что-то взять, но безуспешно, — …потом она спокойно проходит мимо вас! А вы только что собирались рассказать о том, как живете, о том, что босс достал вас своими придирками, что хотели бы зарабатывать больше, что стали гораздо лучше кататься на лыжах, чем в прошлом году (должно быть, на этих новых параболических лыжах: «Ну, скажу я тебе, это что-то!»), что дочь попала в аварию и ее новенькому «вольво» теперь одна дорога — в утиль и что «нет-нет, с ней самой все в порядке, спасибо», что просто придется покупать другую машину, мол, «непредвиденные расходы», к которым вы сейчас не готовы… И вы говорите все это спине удаляющейся знакомой. А она уже с полквартала успела прошагать. Она не слушает! В сущности, ей было совершенно наплевать, как там у вас дела. Знакома вам подобная ситуация? — И прежде чем мы смогли что-то ответить, поднял руку со словами: — Постойте. Я выбрал неудачный пример. Вместо женщины нужно было взять мужчину. Женщина непременно остановилась бы, чтобы поболтать с вами. Обычно женщины именно так и поступают. Не так ли, милые дамы?

Присутствующие женщины согласились (уверен, он не сомневался в их реакции), и все в зале заулыбались.

— Случалось ли кому-то из вас заканчивать фразу за собеседника? — спросил он далее и поднял руку, наблюдая за тем, как в зале стали подниматься и другие руки. — Значит, вы не слушаете. Многие ли из вас перебивают собеседника, полагая, что знают, что именно тот собирается сказать?

И на этот раз в зале появились поднятые руки.

— Вы не слушаете, — вновь повторил он. — Занимаетесь телепатией. Так не слушают. Случается ли вам участвовать в разговорах, в которых вы с трудом дожидаетесь своей очереди высказаться — просто ждете, когда собеседник замолчит и вы сможете сказать, что думаете сами, просто выгадываете момент, когда тому нужно будет сделать вдох и вы наконец сможете изложить собственную, более удачную мысль? Знакомая ситуация?

На этот раз он даже не стал дожидаться наших рук.

— Вы не слушаете, — заявил он без паузы. — Многие из вас женаты?

Три четверти участников подняли руку.

— Супруг или супруга знает, что вы не слушаете.

Он засмеялся, и мы рассмеялись вслед за ним.

— У кого-то из вас есть дети? Они знают, что вы не слушаете, и вы знаете, что они не слышали ни единого слова из того, что вы им говорили в течение долгих лет! Иначе почему вам приходится повторять им все по десять раз? «Прекрати. Прекрати. Прекрати. Прекрати же, наконец!»

Теперь уже смеялся весь зал. Люди качали и кивали головами, соглашаясь со словами выступающего.

— Друзья мои, — продолжил Величайший Сетевик, возвращаясь на свое место на краю сцены, — вы… не… слушаете. Никто не слушает. Ну, почти никто — 99,9989 % людей, с которыми мы разговариваем, нас не слушают. Свет в окнах горит. Собаки лают. Однако дома никого нет… И не потому, что мы плохие люди. Такова особенность человека — только и всего. Учили ли кого-либо из вас слушать в школе? Много ли учебных часов в колледже было отведено на развитие навыка слушания?

Понятно, что никто из нас не смог припомнить ничего подобного.

— Знаю, что кто-то из вас, занимая менеджерские или коммерческие должности, прослушал некий курс по теме «активного слушания» — шестичасовой тренинг, для проведения которого компании приглашают «эксперта по коммуникации» стоимостью пять тысяч долларов в день, чтобы тот научил вас делать вид, что вы слушаете собеседника. Но я-то не об этом.

И он рассмеялся.

— Слушание — то слушание, которое я имею в виду и которое называю «творческим слушанием», — встречается в наши дни крайне редко. Большая часть из того, что проходит под маркой слушания, — продолжал он, — таковым не является. Это реактивное слушание, но никак не творческое.

Творческое слушание состоит из двух частей: открытого слушания и намеренного слушания. Двумя составляющими реактивного слушания являются закрытое и отсутствующее слушание.

При закрытом слушании вы закрыты по отношению к тому, что говорится, тогда как слушание, подобно парашюту, работает, только будучи открытым… Отсутствующее слушание связано с вашим собственным прошлым. Это ваше запрограммированное слушание, слушание на автомате, пропускаемое через призму сложившихся представлений о жизни, работе, всего имеющегося у вас опыта общения с людьми и переживания событий. Оно не является вашим преднамеренным действием, следствием собственного выбора. Это слушание без отклика, оно непродуктивно как для вас самих, так и для других.

Он сделал паузу, затем продолжил:

— Позвольте рассказать вам еще одну историю. Эта история, которую я заимствовал у доктора Стивена Ковея, а точнее, почерпнул из его блестящего бестселлера «Семь привычек высокоэффективных людей», — наглядный пример закрытого и отсутствующего слушания, о котором я только что говорил.

В одно воскресное утро, — начал он, — доктор Ковей ехал в вагоне нью-йоркской подземки. В будние дни поезда заполнены спешащими людьми, но в воскресенье пассажиры, как и жители мегаполиса в целом, неторопливы и умиротворенны — ну вы знаете: «Нью-Йорк таймс», капуччино, рогалик и свежий воздух.

Поезд прибыл на станцию, двери открылись, и в вагон ворвались два кошмарных ребенка.

Произнеся эти слова, Величайший Сетевик соскочил со сцены, всплеснул руками и затем повысил голос.

— Дети принялись метаться по вагону, отскакивая от его стен и сидений, как два теннисных шарика. Следом за ними в вагон вошел их отец и уселся рядом с Ковеем, совершенно безразличный ко всему, что происходило вокруг.

У детей явно отсутствовали всякие тормоза, они носились взад и вперед по вагону, натыкались на людей и вещи. Дошло до того, что они вырвали газету из рук одной пожилой дамы!

А теперь, — обратился Величайший Сетевик к аудитории, — каким, по вашему мнению, было реактивное слушание Ковея в отношении безучастного отца не в меру расшалившихся детей?

— Этот человек снимает с себя всякую ответственность, — прозвучал голос из зала.

— Он не умеет управлять собственными детьми, — сказала одна женщина.