Откр 22:1сл., ср. Иез 47:1–12.

Такой вывод опровергает экстраординарное мнение Райли (Riley 1995, 66) о том, что физическое воскресение «(почти) отсутствовало вначале и лишь несколько поколений спустя распространилось в Церкви». Даже если бы мы согласились с тем, что Лука и Иоанн первыми придумали рассказы о воскресшем в теле Иисусе, ими охватывается период жизни только двух поколений. Повторные слова Райли о плоти «выжившего в могиле» (8, 66) ясно указывают на то, что он совсем далек от понимания представлений первых христиан.

Evans 1970, 40.

Это не означает, что слово «воскресение» стало воском, чтобы из него лепить что угодно; см. авторов, упомянутых в Wedderburn 1999, 85–95. Его специфическое значение в иудейском контексте, с одной стороны, и в раннехристианском, с другой, оставляет большинство из этих бодрых спекуляций без почвы.

Это показывает, насколько маловероятно предположение, скажем, Уайлса (Wiles 1994, 125), что поскольку надежда воскресения тогда «носилась в воздухе», люди и поверили, что Иисус воскрес. То, во что верили христиане, было не тем, что «носилось в воздухе» своего времени.

Его отсутствие, конечно, можно объяснить любопытным табу, вроде запретов Книги Левит, на смешение латинских и греческих корней.

См. Wedderburn 1999, 150сл. а также 284, п. 356. Держаться за «язык воскресения», но употреблять его в совершенно ином смысле, в лучшем случае «помогает обосновать претензии на ортодоксальную добропорядочность» (151). Kung 1976, 350сл. подчеркивает непредставимость, чтобы доказать, что «воскресение Иисуса не было событием в пространстве и времени». Часто цитируют Evans 1970, 130, где говорится, что это трудность «понимания того, что за представление нам предложено»; это, надеюсь, теперь стало яснее.

За исключением Ин 5:29; Деян 24:15 (Дан 12:2) и Мф 13:43; Флп 2:15 (Дан 12:3). Первые два просто отмечают, что воскресение касается и праведных, и неправедных (см. выше, с. 481–482). Отрывки из Мф и Флп не являются раннехристианскими ссылками на будущее воскресение; первый содержит слова Иисуса прежде Пасхи, а второй метафорически говорит о современном ему христианском свидетельстве.

Так мы возвращаемся, хотя и с новым содержанием, к вопросу, поставленному Мулом (Moule 1967, 13): «рождение и стремительный подъем христианской Церкви… остается неразрешенной загадкой для историка, который отказывается всерьез принять то единственное объяснение, которое предлагает сама Церковь» (курсив автора).

Противоположное мнение, например, в Carnley 1987, 246.

В частности, Chadwick 1967, Kelly 1977 [1958], Frend 1984, Stark 1996. По данной теме см. особенно Bynum 1995, гл. 1. К сожалению, Байнум (3–6) в качестве мерила для оценки поздних писателей опирается на такую трактовку Павла, которая приписывает чрезмерное значение воззрению апостола на воскресение как преобразование и не уделяет достаточного внимания значению для Павла взаимосвязи между телом нынешним и воскресшим, о чем мы говорили выше во II части. Важное изучение тесно связанной с этим темы — Hill 2002 [1992]. Вся эта глава служит как обходной маневр для опровержения работы Lona 1993, содержащей попытку доказать, что телесное воскресение не было важной темой для христианских писателей II века.

Если бы Пеликан (Pelikan 1961) цитировал свои источники, книга была бы значительно более ценной для